К тому же, если верить Инне и той статье в журнале, то наш Король устраивает регулярные кастинги для барышень, где главный приз – его пылкое королевское сердце и все, что к нему прилагается!

Я вовсе не собираюсь участвовать в кастинге, потому что мне не нужно его сердце. Ни капельки! Я собираюсь пройти вне конкурса, чтобы проучить этого самовлюбленного эгоиста и дать ему понять, что к девушкам не стоит относиться как к овцам на базаре. Среди нас попадаются и волки в овечьей шкуре!

Поднимаясь на лифте в свой офис, я продолжала лихорадочно уговаривать себя, что мне «это надо!», и пыталась заглушить баланс «за» и «против» сложившихся обстоятельств тяжелой артиллерией аргументов, которые говорили – «за».

В вопросах карьеры, как правило, выступают два момента, решающие в пользу «за»: перспектива и финансовый вопрос.

Я невольно вспомнила аттракцион невиданной щедрости от Андрея Царева и попыталась подсчитать, сколько средств в финансовом эквиваленте я вложила в это дело и сколько получу.

Итак, давайте посчитаем. Я потратила на свой гардероб для собеседования (включая ювелирное изделие) пятьдесят тысяч рублей. Чудовищно! Согласна. Но: что я получила? Пять тысяч евро абсолютно халявных денег за первый месяц, которые явно компенсируют мою расточительность. И даже останется, чтобы заплатить страховку за машину! И на отходную в рекламном агентстве для коллег.

Мой этаж. Воровато озираясь по сторонам, я проследовала в свой кабинет. Закрыв за собой дверь, я села в кресло, взяла листок бумаги и ручку.

– Ну что, пишем заявление? – спросила я себя.

Анин взгляд пробежался по стенам, увешанным ее эскизами и фотографиями, печально зацепившись за снимок, где она с девчонками позирует на девичнике по случаю бракосочетаниия Верочки, чей последовавший спустя год развод девушки в том же составе отмечали не менее бурно и радостно.

Потом Анины глаза пробежались по столу с бумагами и ее почеркушками, которые она по привычке делала на всем, что попадалось под руку, независимо от сферы применения – по сточенным под корень немецким цветным карандашам, по вырезкам из журналов… И вдруг!

Вау! Мои глаза уткнулись в скромно-роскошный букет амариллисов.

– Что это? – спросила я, спустя двадцать секунд секретаря Марианну.

– Букет, – удивилась она.

– От кого?

– Не знаю, принес посыльный. – Марианна продолжала таращить на меня глаза. – Посмотрите, там наверняка есть записка.

– Логично, – согласилась я и стала исследовать букет. «Наверное, это Федя опять предпринимает очередную отчаянную попытку», – думала я. Наконец нашла крохотную открытку, на которой каллиграфическим почерком работника цветочного магазина было выведено:

Я едва успела подхватить отвисшую челюсть.

– А давно принесли букет? – спросила я Марианну с видом следователя.

– Минут за десять до вашего прихода.

– Понятно, значит, букет доставили даже быстрее, чем «бетмомобиль» меня сюда довез, – рассуждала я вслух.

– Может, я пойду, – робко заметила Марианна, которую явно напрягало мое поведение.

Я проигнорировала ее просьбу.

– Значит, Инна права: игра уже началась! Что ж, поиграем…

– Ой, у меня там звонит телефон. – Марианна воспользовалась моей задумчивостью и улизнула из кабинета.

Всю мою сентиментальность как ветром сдуло, и я взяла ручку и принялась писать заявление.

Подходя к кабинету Генерального, я в тысячный раз задала себе вопрос: «Почему я это делаю?» – и, естественно, не получила на него ответа.

В моей жизни частенько такое происходит, что я совершаю некий поступок под гнетом визжащей где-то в глубинах моего сознания интуиции, а после начинаю обдумывать содеянное, точно оборотень, который каждое утро вспоминает мотивы своего ненормального поведения в пятницу тринадцатого в полнолуние. Но справедливости ради стоит отметить, что ни один мой необдуманный поступок никогда меня не разочаровывал. Надеюсь, что и в этот раз все будет отлично.