Гости же, услышав новую мелодию, обрадовались и хотели было пуститься в пляс. Но ритм музыки был таким странным, что они остановились: непонятно, как под это танцевать.

Трейси тоже было радостно заулыбалась, но улыбка быстро сменилась недоумением: что-то неладное, похоже, творилось с ее женихом.

      А дело было в том, что начав играть, Томас перестал понимать, где он находится и что происходит. Мир вокруг менялся с каждой сыгранной фразой. Лица односельчан приобрели странные, нечеловеческие черты: глаза раздвинулись в стороны, рты расширились, скулы стали острее, уши удлинились. Дом и деревья расплылись и завибрировали в такт музыке.

И вдруг Томас услышал женский шепот:

– Иди ко мне.

Шепот был таким громким, что в нем потонули и звуки арфы, и гомон праздника. Воздух соткался в прекрасное женское лицо. Оно было молодым и древним одновременно. Зеленые глаза гипнотизировали, губы шептали:

– Иди ко мне.

И в эту секунду окончательно оборвались нити, связывающие Томаса Райта с реальностью. Он уже не знал, где находится, забыл о гостях, о несчастной, ничего не понимающей Трейси. Были только он и колышущееся в воздухе лицо. Держа обеими руками таэрис и глядя прямо перед собой, ровным шагом он направился в сторону леса. Трейси отчаянно вскрикнула и бросилась вслед, гости – за ней. Но странное дело: пробежав несколько шагов, все остановились, будто их сковала невидимая сила. Никто не мог сдвинуться с места. Никто, кроме маленького Винсента. Его наоборот что-то тянуло дальше, вслед за Томасом. Быстро обогнув дом, чтобы никто не заметил, он бросился в лес – туда, где только что исчез Томас Райт.

Фавн Ввурн дошел по пятам за Винсентом почти до самых ворот дома, где праздновали помолвку. Дальше идти было небезопасно. Спрятавшись в лапах можжевельника, он стал из укрытия наблюдать за веселящимися на дворе людьми.

Фавн уже пришел в себя и знал, что делать. Да, конечно, мальчишка напугал его, и в деревне много людей – а он, Ввурн, один. Но его время придет, когда наступит ночь. В темноте он выкрадет арфу.

Быстро выхватив взглядом Томаса Райта, Ввурн стал наблюдать за его игрой на старенькой арфе. Такой неказистый инструмент, а как звучит!

Чуткий фавн сразу заметил: от Томаса исходит совсем другая энергия, нежели от его веселящихся соплеменников.

«Этот какой-то особенный, – решил фавн. – Вроде человек, но что-то в нем будто и из нашего мира».

Вдруг пространство пронзил хрустальный звук, затем еще один. Ввурн пришел в отчаяние: таэрис! Они на нем играют! Если они сломают арфу или порвут струны, он не сможет сыграть кеол и выйти из этого мира! Ввурн заметался из стороны в сторону.

Вскоре он увидел, как по тропинке шагает тот самый человек, смотря перед собой невидящими глазами, с таэрисом в руках. Человек вошел в лес, и фавн догадался: таэрис тянет его за собой.

Теперь план стал ясен: напасть на человека сзади, оглушить, схватить арфу и бежать к порталу.

Взгляд упал на лежащий в траве острый камень. Ввурн вывернул его из земли: удобно и держать, и бить. Камень идеально лег в ладонь. Фавн крепко сжал его когтистыми пальцами.

Стараясь ступать бесшумно, он начал красться следом. А неподалеку, не замечаемый фавном, за Томасом следовал маленький Винс Харди.

      Томас шел по лесу, словно во сне. Свет из-под перламутровой деки таэриса теперь не лился ровно, а пульсировал, словно бьющееся сердце. В воздухе по-прежнему колыхалось прекрасное женское лицо. Шепот был уже не тихий, а оглушал: «Иди ко мне».

Лес был, будто живой: деревья, кустарники и трава расступались перед Томасом и смыкались за спиной. Воздух вокруг ритмично дрожал – сначала легко, а затем все сильнее. И вдруг отовсюду полилась музыка. Странная, прыгающая, совсем не похожая на человеческую.