Кто-то в толпе закричал, когда подземники приблизились чуть ли не вплотную, но музыка вновь изменилась – и когти прорыли в почве огромные борозды: демоны остановились как вкопанные.

Скрипачка вела мелодию, не пуская демонов на середину поляны, а красийки кружили, отгоняя пронзительным криком одних и удерживая на месте других, пока от каждого вида не осталось по одной особи.

Власть исполнителей казалась невероятной, Элисса в жизни не видела ничего подобного. По сравнению с ней бледнели даже рассказы Арлена о чародее-скрипаче Восьмипалом.

– Мы должны доставить эту силу в Милн, – сказала она.

– Да, – согласился Раген.

– Восьмипалый записывал музыку на бумаге, – сообщил Терн. – Я видел ее у жонглеров.

– Я найду цехового мастера жонглеров и заплачу любые деньги за копию, – кивнула Элисса.

– Это бесплатно, – сказал Терн. – Восьмипалый велел со всеми делиться.

– Ты же не думаешь… – Взгляд Элиссы метнулся к гробу, покрытому тканью с вышивкой: скрещенные скрипка и смычок.

– Ночь!.. – прошептала она.

Лиша обернулась на громовой топот. На дальнюю сторону поляны вышел из леса двадцатифутовый скальный демон. Он, как былинки, расшвыривал голые зимние деревья.

Лесорубы сомкнули ряды позади него, захлопнув ловушку для очутившихся на поляне семерых демонов и не пропуская новых. Их меченые рубящие орудия висели за спиной нынешней ночью без дела. Они стояли на страже, обходясь пением.

То была старая песня лесорубов, которую в Лощине знали все, – «Гори, очаг». Под «горением очага» в этом случае понималась слаженная рубка деревьев. Лиша помнила ночь, когда ее впервые услышал Рожер. Он несколько дней мычал эту мелодию под нос, перекладывая на скрипку. Ее товарищ произвел мельчайшие изменения, но каким-то образом привнес в музыку свою особую магию.

Сейчас первый куплет помог лесорубам идти в ногу и одновременно не подпускать демонов. Второй притянул врага, а третий дезориентировал подземников, когда на них пали топоры.

– Он все еще нас охраняет, – прошептала Лиша.

– О чем вы, госпожа? – спросила Уонда.

– Рожер продолжает нас защищать.

– Конечно, – кивнула Уонда. – Создатель не забрал бы Рожера, не дав ему закончить дело.

Лише всегда становилось не по себе от мысли, что именно Создателю решать, кому жить, а кому умереть. Если так, зачем нужны травницы? Но мысль, что Рожер мог находиться на Небесах, согревала.

Демонов было семь, по числу столпов в красийском раю. В ногах скального демона вился огненный. Явились демоны трясинный, с веретенчатыми руками, и лесной, с длинными конечностями. К земле припал лоснящийся полевой демон. Раскорякой похаживал каменный, а в небесах кружил воздушный.

Аманвах и Сиквах перестали петь, а Кендалл опустила скрипку. Дама’тинг воздела руку:

– Джаддах.

– Это мне. – Уонда передала Лише лук, закатала просторные рукава и устремилась на середину поляны.

На ее руках слабо светились чернильные метки.

Уонда выбрала трясинного демона и увернулась, не давшись ему в лапы. Демон был недостаточно гибок для ближнего боя, и она нанесла ему серию плюх, усиленных ударными метками на кулаках и локтях. Отбросила его ударом меченого башмака, и демон, пятясь, зашатался, а Уонда быстро пнула его в колено и опрокинула навзничь.

Она вновь подступила поближе, навалилась на подземника, притиснула его к земле и обрушила на голову очередной град ударов. Демон забился в конвульсиях. Ее метки разгорались все ярче, пока череп твари не лопнул.

– Аваш, – объявила Аманвах, когда Уонда наконец отошла, покрытая шипящим на метках ихором.

Следующим выступил Гаред. Топор висел на ремне, но он надел свои огромные меченые рукавицы и выбрал в дар Небесам лесного демона. Гаред был не так грациозен и проворен, как Уонда, но демон сразу ушел в оборону, пятясь под его убийственными ударами. Он прожил меньше, чем его собрат из трясины.