Самую страшную догадку пытаюсь в голову не пускать.

– Кто это? – интересуюсь.

– Ах, да, вы меня ещё не знаете, – извиняется. – Меня зовут Константин.

Страх тут же уходит, зато меня с головой затапливает раздражение: могла бы и сама догадаться, кто так настойчиво названивал.

– Я сейчас на работе, Константин, и у меня совершенно нет времени на разговоры, – раздражённо бросаю и скидываю вызов.

А мама-то в этот раз упрямее, чем когда-либо...

От греха подальше выключаю телефон совсем – с ними у нас довольно строго, может даже до выговора и увольнения дойти. Раньше мы перед началом рабочего дня сдавали их в сейф на хранение и забирали в конце смены; сейчас просто оставляем в раздевалке – не знаю, зачем я взяла его с собой.

Наверно, чисто автоматически.

– Слушай, Романова, – появляется из ниоткуда Лариска. – Там приехал клиент на «Джипе» – может, сходишь и его обольёшь бензином?

Перебиравшая неподалёку стойку с печеньем Света противно захихикала, а Лариска, чувствуя поддержку соплеменницы, самодовольно заулыбалась.

– Я, наверно, лучше к боссу схожу – поставлю в известность о том, что ты свою колонку без присмотра оставила, – выдаю с ангельской улыбочкой.

Самодовольство моментально слетает с её лица; вместо этого она задирает нос и топает в сторону туалетов.

– Когда-нибудь я тебе всё это припомню, – шипит сквозь зубы.

Остаток рабочего дня проходит спокойно – даже скучно, я бы сказала; Малик сегодня явно не настроен на общение даже в свой законный перерыв, так что я просто уплетаю шоколадный батончик в компании Лины. А когда до конца моей смены остаётся не больше часа, меня на «ковёр» вызывает директор.

Вздыхаю и плетусь наверх – никак Лариска выполнила угрозу.

Поднимаюсь на второй этаж и нерешительно застываю перед дверью начальника; уже собираюсь постучать, как дверь распахивается, и из кабинета выходит довольная... Селезнёва. Мои брови удивлённо взлетают вверх, в то время как она самодовольно улыбается и топает мимо, гордо задрав голову к потолку.

– Знаешь, у нас очень маленькие дверные проёмы, – роняю ей вслед. – Твоё самомнение через них не пролезет, сделай лицо попроще.

Юлька недобро зыркает и скрывается на лестничной клетке; вздыхаю и вхожу к боссу.

– Звали, Пётр Никифорович?

Наш начальник всегда производил впечатление мудрого человека; даже когда я пришла обивать порог его заправки полгода назад в надежде получить хоть какую-то должность, он не посмотрел на то, что у меня совершенно нет опыта работы, зато есть усердие, трудолюбие и ответственность – а эти качества он в сотрудниках ценит больше всего. Ему было далеко за сорок, ни разу не симпатичен, почти облысел и обрюзг; обычно зажиточные директора ведут себя высокомерно или вызывающе с подчинёнными, но он никогда таким не был. И, к слову сказать, в его присутствии я никогда не чувствовала себя мерзко и не боялась оставаться с ним один на один.

Его единственная ошибка – это связь с Инфузорией.

– Садись, Романова, – кивает на стул напротив своего стола. – Чай? Кофе?

– Лучше сразу скажите, в чём меня обвиняют, – перехожу к делу.

Босс хмыкает и кивает.

– Юля сказала, что ты мешаешь ей работать – оскорбляешь, придираешься без причины, заставляешь делать работу за себя.

– Она забыла добавить, что на ночь я заковываю её в кандалы в холодном сыром подвале... – возмущаюсь, складывая руки на груди.

– Я не думаю, что ты на такое способна, – снова кивает, и я замолкаю: если не думает – зачем вызвал? – У меня сформировано собственное мнение о каждом сотруднике, но всё же хочу послушать твою версию.

– Вчера Лина попросила подменить её, пока она отлучалась в уборную, – охотно делюсь. – И я попросила Селезнёву постоять вместо меня за прилавком – она ведь всё равно красила ногти в кладовке. А когда я вернулась, обнаружила, что она таскает деньги из кассы, – вскакиваю на ноги, потому что я никогда не была доносчицей, предпочитая свои проблемы решать самостоятельно, но если Юлька играет вне правил – я принимаю вызов. – Если бы она делала это в свою смену, я б и слова не сказала – в конце концов, ей за это отвечать. Но я не хочу зарабатывать себе репутацию нечестного сотрудника, который втихомолку ворует деньги! Я дорожу своим местом.