– Отлупим! Дели по-честному!

– Ну, по-честному, так по-честному, – вздохнул Бегунок. – Четыре мне… ― он затолкал в рот ещё одну ягоду. – И четыре вам.

Но нас же двое!

– Значит две Рике, ― он спустился до девочки, ― и две Робину. – И не ругайтесь, всё равно больше нет.

Робин принялся рубить ступени дальше, когда услышал жалобный голосок Бегунка.

– Ой! Кажется, мне в ухо муха залетела, посмотри-ка Рика!

– В которое ухо? – девочка заботливо поставила зверька себе на колени.

– Не знаю. В оба.

– Но там никого нет. Ты дурачишься?

– А что же тогда так гудит в ушах… и голова кружится… что-то мне… – он не успел договорить, как лапки его подкосились и глаза закрылись.

– Робин! – испугалась Рика. – С Бегунком что-то случилось!

– Наверно ягоды были ядовитые! – ужаснулся Робин. – Сейчас и на нас подействует! Рика испуганно прижала к себе серое тельце, цепенея от мысли, что не успеет спуститься и разобьётся.

– Скорее лезь ко мне! – закричал Робин. – Здесь широкая площадка, может быть нам повезёт, и мы не упадём. – Он протянул руку сестре. – Хватайся скорее!

– У меня шумит в ушах, ― пожаловалась девочка, – И ноги дрожат и подгибаются…

Робин ухватил сестру за холодеющую руку, теряя силы втащил на площадку, и плотно прижал к стене. В тот же миг мир накренился, подёрнулся рябью и пропал…

– Роби… ты жив? – тихо звал из невероятного далека голос Рики. – Мне холодно… и страшно.

Мальчик наморщил лоб, смутно припоминая как же открываются глаза. Открыл их, но не увидел ничего кроме темноты.

– Почему я ничего не вижу?

– Уже ночь… Осторожно, не свались, мы всё ещё наверху.

Сознание медленно прояснилось, и Робин осознал, что неудобно полусидит-полулежит, опершись на холодную стеклянную стену.

– А это что? – он вяло похлопал ладонью по чёрному стеклу.

– Наверно это и есть то, зачем мы сюда пришли.

– А Бегунок?

– Да тут он… всё ещё спит. Не был бы таким жадным, не пострадал бы больше всех.

Робин сел и огляделся. Была уже глубокая ночь, вдали, у самого горизонта, полыхало зарево грозы. Дождь, сначала слабый и редкий, всё усиливался и усиливался, пока, наконец, вода не полилась с неба стеной.

Одежда быстро пропиталась влагой, от озябших рук и ног холод ознобом побежал по спине. Робин осторожно подполз к краю, всмотрелся в бурлящую чёрную реку. Никакого намёка на плот.

– Кажется мы влипли. Без плота на тот берег нам не перебраться! ― Робин опять отодвинулся к стеклянной стене, осторожно провёл по ней пальцами ощупывая поверхность. – Стекло как стекло. Что же здесь так переливалось?

– А помнишь, мы нашли в кострище стеклянный шарик? Нам показалось тогда, что внутри кто-то сидит, и мы его раскололи?

– Угу.

– Такой же скол получился, который хорошо сверкал на солнце.

– Ты думаешь, это то же самое? Огромный стеклянный шар, который разбился?

– Возможно. Помнишь большую осыпь внизу? Если бы сверху сорвался большой камень, то слёту он мог хорошо стукнуть по стеклу, разбить его, и увлечь за собой гору песка. Так что очень даже может быть, что большой кусок от этого шара лежит внизу засыпанный песком. Если конечно его не унесло водой.

– Жалко… Жалко, что это всего лишь стекло… ― поджав к груди колени и обхватив их руками, Робин плотнее прижался к стеклянной стене, пытаясь хоть немного избежать пронизывающего ветра.

Внезапно ему показалось, что стена чуть подалась нажиму, на полпальца отодвинувшись назад. Это странное явление заметила и Рика, вздрогнувшая от внезапного движения. Она привстала на колени, облокотилась на стену.

– Ещё чуть-чуть! Ещё хотя бы немного! – попросила Рика стену. – Мы все вымокли… обсушиться бы… – стена внезапно поддалась, пошла всё быстрее и быстрее и… растаяла прямо под пальцами, словно была соткана из воздуха.