– Гейла! – Эйба рванулась вперёд, в несколько огромных прыжков достигла той неясной тени.

С белым безжизненным лицом и обкусанными в кровь губами, сестра была больше похожа на призрака, вышедшего из мира теней, чем на живого человека. Раздетая до тонкой рубашки, она прижимала к груди безжизненную руку, туго замотанную коротким полушубком. И светлая мягкая кожа его была пропитана до черноты запёкшейся кровью. Маленькие алые капли крови ещё размеренно капали на холодный гранит склона, оставляя за человеком-призраком узкую дорожку, но было очевидно, что таких капель наберётся ещё совсем немного.

– Кошка! – сразу догадалась Эйба, подхватывая оседающее тело. – Я же запретила тебе охотится на неё!

– Мне уже шестнадцать… – одними губами прошептала Гейла. – Я должны была… – сознание оставило её, и она, словно тряпичная кукла, обмякла, роняя с руки удерживаемую перевязку. Сежи сжалась от увиденного: когти мощной снежной кошки, пройдясь от плеча до локтя, оставили на теле несчастной три глубокие, до кости, рваные полосы. Жизнь оставляла измученное тело вместе с редкими каплями крови, ещё стекавшими на снег.

– Ты ведь сможешь ей помочь?! – яростно сверкнула глазами Эйба, взглянув на Сежи. – Закинула, словно тряпичную куклу, тело худенькой сестры на плечо, и огромными шагами понеслась обратно к заставе.

Сежи молча бежала следом, с ужасом глядя на безжизненно раскачивающееся тело сестры. Она, конечно же, могла многое, найти потерявшихся, залечить порезы, снять головную боль, но… но она же не была богиней!

– Воды! Быстрее! – грозный рык старшей сестры переполошил всю заставу. Не смея плакать, бояться, и задавать вопросы, сёстры спешно повиновались, послушно и чётко подавая воду и чистые ткани.

– Я помогу тебе, … – шептала Гейле Сежи, обмывая страшные раны. – Ты только верь, ты только не уходи!

Белый лоскут чистого полотенца укрыл от сестёр покалеченную руку. Нежные, тонкие пальцы Сежи с силой свели под ним рваную плоть, заставляя соединяться края так, чтобы могла срастаться плоть. «Быстрее!», – беззвучно приказывала сама себе Сежи, заставляя Силу, бьющую из её ладоней, вливаться в рваные жилы.

Клубок жизни, раскрутивший свою нить до конца, вот-вот готов был остановиться, когда его захватили сильные руки странной светловолосой девушки. Видимый только Сежи «конец нити» забился, утолщаясь, заструился, наращиваясь, и клубок жизни заново принялся наматывать новые и новые свои обороты. Гейла шевельнула губами, шумно ухватила воздуха и начала дышать.

– Возвращайся! – строго велела Сежи, отыскивая в глазах сестры осколки сознания и крепко ухватываясь за них. – Возвращайся! Всё будет хорошо!

Худенькое тело Гейлы затряслось в ознобе, лоб покрылся испариной, а губы порозовели. Она открыла глаза и с изумлением оглядела склонившихся над ней сестёр.

– Обогрейте её скорее! – тихо велела Сежи через плечо. – Дайте горячего молока, мёда и маминой настойки. – Она с трудом разжала свои онемевшие пальцы, выпуская руку сестры. Без сил осела на пол, чувствуя, что в мире словно бы пропал воздух! Она вдыхала, но не чувствовала его, её знобило и мутило. Так бывало всегда, когда, забирая чужую боль, она отдавала взамен свою Силу. Вот только в этот раз, силы понадобилось гораздо больше, чем она её имела…

Глава 2

Громкий звон упавшего на мраморный пол подноса, вырвал Элис из сна, заставил буквально подскочить на ложе.

Служанка, так неосторожно прервавшая сон Властительницы, испуганно втянув голову в плечи, торопливо собирала раскатившиеся по полу фрукты. Она хорошо знала, её высокородная госпожа, в гневе, запросто могла собственноручно поколотить. Взглядом вымаливая прощение за нечаянную оплошность, служанка пятилась к дверям, шепча слова оградительной молитвы. Чудо неожиданно свершилось. Элис резко сдвинула брови, но… не сказала ни слова. Вопреки её собственным ожиданиям, мгновенно возникший гнев не перерос ни в резкие слова, ни в ярость, а постепенно растаял вовсе. «От чего бы это?» – удивилась она, откидываясь на ложе и бездумно устремляя взгляд на, расписанный облаками, потолок. Ей было и печально и радостно одновременно. Так бывало с ней в детстве, когда после длительного ожидания роскошных праздников и подарков, сами празднования оказывались сумбурными и короткими, и уже по утру она понимала, что всё позади, а радость и веселье быстро угасали, сменяясь сладковато-горьким ощущением потери.