– Сегодня сошли ещё две лавины, – Эйба, как старшая, первой начала разговор, подбросив в огонь смолистое сучковатое полено.

– Возвратились ползуны, и охота была на редкость удачной! – двадцатидвухлетняя Марша с удовольствием провела рукой по выделанным шелковистым шкуркам, любуясь игрой огненных отсветов на серебристом мехе. – К следующей зиме будут обновы не только Оше и Олин. – Марша мельком взглянула на среднюю сестру Леху, чьё двадцатилетие приходилось на первый день лета. Вывернув шкуры наизнанку, натянула их на распяла, повесила на просушку.

– Ты зря беспокоишься, сестра, моя шуба ещё как новая! – Леха заглянула под крышку котла, с удовольствием вдыхая сытный запах похлёбки – Твоя охота и впрямь было удачна! – Сёстры, словно сговорившись, не поминали об утреннем происшествии. Виновница же переполоха Гейла, пригорюнившись, сидела в конце длинного стола. Перевязанная чистой тряпицей рука её, хоть и с

переставшими кровоточить ранами, теперь сильно ныла, вторя ей болела и душа. Никогда прежде не смела девушка нарушить наложенный запрет на охоту, и, конечно же, совсем не собиралась этого делать сегодня. Конечно крупные следы хищницы в избытке встречались ей по пути, и, не попадись эта кошка на тропе, Гейла конечно не вздумала бы её искать, но… кошка казалась такой вялой и слабой, тропа такой узкой, а желание всех поразить своей ловкостью и смелостью, было таким непреодолимым! Отчего-то, только теперь, вспомнились слова матери, которая строго наставляла: «Никакое дело не сладится, если оно не для добра, а для бахвальства. Духи гор не любят хвастовства. Ты ни за что не попадёшь стрелой в цель и с пяти шагов, если пообещаешь сделать это наверняка! Как бы ни было велико твоё умение в чём либо, оно легко отымется от тебя, и ты окажешься на посмешище». Конечно, сестры теперь и не думали смеяться над ней, но от этого было не легче.

Положив перед собой точильный камень, Эйба высыпала на стол новые, кованые, ещё не точеные, наконечники для стрел.

– Тропы уже очистились от снега. С завтрашнего дня начнём обход дальних ловушек, проверим все капканы и самострелы, что остались ещё после схода последних лавин. Птицы начали вить новые гнёзда, значит, скоро лазутчики иноверцев примутся искать новые тропы для перехода. Будьте бдительней! Будьте в сто раз незаметнее, чем снежная кошка… – короткий взгляд на провинившуюся сестру, тяжёлый вздох, – И пора сложить новый сигнальный костёр, ветки прежнего совсем отсырели от снега! – Эйба, хмурясь, взяла первый наконечник.

…Каждая весна в пограничной заставе «Шести сестёр», начиналась с нового сигнального костра. Хотя здесь, на самом высокогорном и труднодоступном перевале редко появлялись дикари, традиция сохранялась, перейдя в привычку. Своим костром застава предупреждала ближайшие крепости об опасности и, по сути своей, сёстры должны были только вовремя замечать врага, но не противостоять ему, укрываясь за надёжными каменными стенами.

Чаще всего, через заставу «Шести сестёр», вслед за сошедшими снегами, пытались пробраться одиночные лазутчики иноверцев. Обычно сёстры находили их уже замёрзшие тела, пробитые стрелами и копьями установленных Эйбой хитроумных ловушек. Никогда прежде им не доводилось сталкиваться с вероломным врагом лицом к лицу и отражать его нападение, хотя старшая сестра раз за разом требовала от маленького гарнизона быть на чеку, и всегда готовится к неожиданностям.

– Когда деревья в долине отцветут, Лехе исполнится двадцать. – как бы между прочим заметила Марша, искоса взглянув на старшую Эйбу. – Её призовут Жрицы Жизни?