Затем в дальней части помещения он ощутил заполненное чем-то большим и тяжелым пространство. Он мог бы пробить тонкий слой отполированного камня, если бы удалось отыскать тяжелый инструмент, но для начала он попробовал более легкий путь: положил руку на резьбу с изображением моллюсков и водяных змей, чтобы отыскать шов.

Каи присел на корточки, провел пальцами вдоль нижнего края и обнаружил небольшое углубление; когда он на него надавил, изнутри послышался звук глухого удара.

Каи встал и сделал шаг назад, едва не наступив на девочку, стоявшую у него за спиной. Это говорило о некоторых любопытных гранях ее характера или недавнем прошлом – возможно, она считала его менее страшным, чем то, что могло находиться в этом месте.

Панель треснула и развалилась, на пол посыпалась штукатурка. Внутри полости на гладком каменном постаменте стояла темная крапчатая коробка гроба. Каи схватился за изогнутый конец крышки и потянул на себя. Сработал противовес – гроб выскользнул наружу. Вместо стеклянной крышки верхняя его часть состояла из сплошного, покрытого резьбой камня.

Каи нашел шов и стал толкать крышку изо всех сил. Она отлетела в сторону и с оглушительным грохотом ударилась о пол.

Внутри лежала Зиде.

С закрытыми глазами. Каи положил руку ей на лоб. Зиде была живой, теплой – и живой. Она не постарела и никак не изменилась, насколько он мог видеть; та же смуглая кожа, высокий лоб, длинный прямой нос, темные волосы, заплетенные в дюжины косичек – она предпочитала носить их именно так. Одежда Зиде предназначалась для праздничной церемонии: шелковая облегающая туника цвета красной артериальной крови. Каи обнаружил особое заклинание, державшее жизнь Зиде в подвешенном состоянии, но легко его разрушил.

Грудь Зиде поднялась и опустилась, она сделала резкий вдох, а он взял ее на руки и вынул из ящика. Веки Зиде затрепетали, она открыла глаза и так стиснула его плечи, что ногти буквально впились в шею Каи. Он едва не задохнулся от облегчения, голос стал невнятным:

– Ты в безопасности, Зиде.

Она заморгала, с удивлением глядя на незнакомое лицо. Когда в ее взгляде появилось понимание, Каи осторожно поставил Зиде на ноги, поддерживая под руки, чтобы помочь сохранить равновесие.

Теперь они стали одинакового роста. В своем прежнем невысоком теле Каи привык задирать голову, чтобы посмотреть на нее снизу вверх. Она коснулась его щеки.

– Это ты? – спросила она и тут же сама ответила на свой вопрос: – Да, ты. Тебя убили?

– Кто-то убил. – Он все еще испытывал такое сильное облегчение, что едва мог думать.

Он постучал пальцем по каменному постаменту:

– Меня положили в такой же ящик.

Зиде взглянула на нишу, где только что лежала замурованная заживо, и ее плечи поникли.

– Я не помню, как мы здесь оказались. – Она окинула себя взглядом: – И не помню эту одежду.

– Я также не помню, как мы сюда попали. – Каи потер ее руки: – С тобой все в порядке?

– Да. – Она выпрямилась и сделала глубокий вдох. – Значит, ты не знаешь, как долго?..

– У меня создалось впечатление, что я был мертв год. – Он повернулся к девочке. Они с Зиде беседовали на сареди, первом языке смертных, который выучил Каи, но теперь он перешел на имперский арайк, чтобы девочка его понимала: – Скажи, Башат-бар-Калис из Бенаиса-арайка все еще стоит во главе Зарождающегося мира?

– Наверное, – ответила девочка. Она сидела на полу, натягивала башмаки и облизывала губы, глядя на покрывавшие ее ноги синяки. – Это имя написано на монетах.

Не слишком полезный ответ.

– А ты знаешь, какой сейчас день по имперскому календарю? – не сдавался Каи.