Вышибала подобрался и помотрел на меня теперь уже с подозрением. Но ничего не ответил и продолжал молчать.

– Вы что, уважаемый, язык проглотили? – насмешливо спросил я, зная, что на такой вопрос ответа нет.

Вышибала наконец собрался с мыслями и ответил:

– Ресторан на втором этаже. Проходите, пожалуйста.

Он подумал и добавил:

– Будьте любезны.

И при этом сделал жест, который должен был изображать любезность. На самом деле любезности в его движении было не больше, чем в жесте палача, показывающего зеваке, где стоит плаха.

– Благодарю вас, – ответил я и пошел в указанную сторону.

Но, пройдя пару шагов, я остановился и, снова повернувшись к нему, спросил совсем другим, свойским тоном:

– Слышь, братан, я вообще-то сыт. Я сюда не жрать пришел. Дело у меня есть. Может, пособишь, брат? Как тебя зовут?

Вышибала расслабился, сбросил маску вежливости и респекта и, снова усевшись на высокий табурет, ответил:

– Виктором меня кличут. А что за дело? Теперь он оказался в своей тарелке и вел себя абсолютно естественно. Я прислонился к декоративной колонне и сказал:

– А я – Василий. Для своих – Васек.

И протянул ему руку. Он привстал на табурете и протянул свою. Его рука оказалась, как я и ожидал, тяжелой, сильной, но вяловатой.

После рукопожатия мы посмотрели друг на друга, и Виктор повторил вопрос:

– Так что у тебя за дело?

– Видишь, Виктор, – начал я, – тут до меня дошли слухи, что можно через русскую братву документы американские справить. А мне это край как надо.

– Понятно, – ответил Виктор, – а у тебя вообще-то документы в порядке?

– В полном ажуре. Просто я хочу сменить имя, а заодно и натурализоваться в Америке. Стать нормальным американцем.

– Понятно, – повторил Виктор и полез за сигаретами.

Я машинально повторил его жест, но тут же обругал себя и принял прежнюю позу.

Когда Виктор достал из кармана голубую пачку легкой «Явы», я удивился и спросил его:

– А что, американские ты из принципа не куришь?

– Да нет, – ответил он, – просто привык к «Яве», а от других кашель начинается. Так что курю эти. Их, слава богу, русские барыги возят достаточно.

Виктор закурил, а я, с завистью поглядев на него, отвел взгляд и продолжил расспросы.

– А сколько это стоит и сколько ждать? Виктор выпустил облако дыма и, прищурившись, ответил:

– Десятку сразу, это на лоера[1] идет, и десятку – против бумаг. Это – братве. А времени… Ну, недели две. Не больше.

– Хорошо, – согласился я, – я примерно так и слышал. А где гарантия, что эти документы будут настоящими?

– Ноу эни праблэм[2], – ответил Виктор, – зайдешь в любой банк и засветишь там бумаги. Сам увидишь, что все в порядке. Тебе же никто не собирается продавать левую ксиву в подворотне, сам понимаешь.

– Понимаю, – опять согласился я, – если так, то годится. А с кем говорить об этом?

Виктор посмотрел на часы и, прикинув что-то в голове, сказал:

– Та-ак… Сегодня не получится. Давай, подваливай завтра в это же время, а я попробую договориться с Алексом, чтобы он тебя принял.

– Алекс? А кто это такой?

– Ну, Алекса тут все знают. Сам поймешь. А скажи, Васек, можно тебя так называть?

– Можно, я же сам сказал, для своих я – Васек.

– Пёрфект[3]. А ты давно здесь, Васек?

– Я-то, – засмеялся я, – да я тут, можно сказать, зеленый еще, как новый доллар. Всего лишь месяц, как приехал.

– И что, так ни с кем из братвы и не общался еще?

– Да как-то не срослось пока.

– Ну вот и пообщаешься. Алекс – человек уважаемый, – значительно понизив голос, сообщил Виктор, – здесь все вопросы так или иначе через него решаются.

Я понимающе кивнул.

– А ты откуда сам-то? – спросил Виктор.