И, словно желая немного сгладить свою откровенность, добавила:

– Ты хороший человек, Фадрик.

И в этот момент он понял, что любит ее, что, несмотря ни на что, он влюбился в нее в ту самую первую, их брачную ночь, и нет ничего важнее для него, чем их отношения, их брак.

Рейна с затаенной надеждой следила за тем, как меняется выражение глаз ее мужа. Ей было страшно – впервые за все время, что она была за ним замужем, она о чем-то попросила и боялась, что он откажет, а потом еще и посмеется, и скажет что-то вроде того, что сказал его брат. Чтоб не рыпалась и знала свое место. Но вместо этого Фадрик обратил к ней просветлевшее лицо, одним залпом выпил вино, плескавшее в бокале, и провозгласил:

– Прощай, Сильвхолл! Молдлейты едут во Фрисм!

Его задница, судя по ощущениям, была сбита до кости. А то и еще глубже.

Ноги замерзли, хотя на качество своих сапог он раньше не жаловался. Руки не отставали от ног, но ими он, по крайней мере, мог шевелить свободно – их-то стремена не сдерживали. За три дня пути Линель успел обморозить кончик носа, и тот теперь чесался и шелушился.

Ох, если б это осталось большей из его проблем!

Приречные лорды разбиты.

Гонец прибыл вместе с рассветом, и Сильвхолл наполнился слухами, удержать которые в стенах замка не получилось бы и у самих богов.

Мрачным было то заседание Королевского Совета. Лорд Уолдер – бледный, только желваки играют на щеках – угрюмо молчал. Соблюдал тишину Хортен Борсенгьон – лорд Перрье, только поглядывал то на одного, то на другого советника, да жевал ус. В огромном зале, увешанном гобеленами и картинами, с высокими потолками и мраморным полом, с длинным столом из мореного дуба, было слышно, как пролетает муха. Было бы слышно – мухи умнее людей, и холодными зимами не летают.

Напряженность в воздухе готовилась вспыхнуть пламенем, и вспыхнула, когда лорд Эринн наконец не выдержал:

– Лорд Фисму – вот кто вина всему! Ему следовало войти в Каллье и держать оборону замка, а не шляться невесть где, ждать пока разгромят союзника, а после изображать из себя героя! Гонец сказал – их разбили как детей! Расшвыряли как котят!

– Утопили как щенят, раздавили как червей..,– скучающе вставил лорд Бриенн, и Линель порадовался, что сам не начал обсуждение разгрома. – Это все слова, слова… Важно то, что Холдстейн громит наших союзников – одного за другим, а наши основные войска настолько далеко, что ничем не могут помочь. Досадно, милорды. Сначала Кантор, а ведь было достаточно помочь лорду Эрею, и мы бы вырвали у змеи ядовитый зуб. Потом Калье… Но тут уже вина союзников, не обеспечивших Ансельму поддержки. Теперь Приречье.

– Мне показалось, или вы в чем-то упрекаете нас, милорд?

Бриенн вздрогнул – такой лед прозвучал в голосе Молдлейта. Обсуждение мгновенно закончилось. Лорд – председатель обвел присутствовавших тяжелым взглядом, обойдя вниманием лишь короля.

– У нас есть проблема, – веско промолвил лорд, – и с этим ничего не поделать. Все, что могло произойти, уже произошло. Холдстейн перешел Муор, и это факт. Его поддерживает весь север – несмотря на гибель Артейна, несмотря на казнь Каллье. И не известно, как поведут себя другие лорды, когда нога короля севера ступит на их земли.

– Как они себя поведут, как поведут, – злобно пробормотал Эринн, – известно, как они себя поведут. Как ведет себя бродячая собака в чужой стае? Либо подчиняется, либо идет на мясо!

Лорды кивнули как один, словно сговорившись.

– А где сейчас наши войска? – скучающим тоном спросил Огден Райсен.

– Пару дней назад покинули королевские земли, – ответил Бриенн.