Элисьер вздохнул:

– Твоя дружба с Холдстейном много значит для тебя. Но не настолько много для меня, чтобы рисковать головой.

– Отказываясь присягнуть ему одним из первых, ты делаешь большую ошибку.

– Я НЕ присягаю ему, потому что боюсь сделать ошибку.

Вардис немного помолчал.

– Отец?

– Да?

– Что говорит лекарь?

Элисьер сглотнул:

– Мне осталось немного.

– Как ты думаешь, как я поступлю, став лордом Зубца?

– Ты поступишь так, как считаешь правильным. А правильным ты считаешь поддержать Моэраля.

– И что ты думаешь по этому поводу? – спросил Вардис и напрягся в ожидании ответа.

Отец молчал недолго:

– Наверное, это покажется тебе вероломным… Но мне все равно. Я с самого детства готовил тебя к креслу лорда, ты знаешь все, что знаю я. Ты можешь ошибаться. Но Кантор ты не погубишь.

– Иными словами – ты веришь мне?

– Да, – Элисьер кивнул. – Нынешний лорд Зубца не поддержит Холдстейна, а что сделает следующий – это дело следующего.

Вардис медленно прошелся по комнате, обдумывая сказанное. Намерения его были вероломством по отношению к семье. Но бездействие стало бы вероломством по отношению к другу. Крайне невыгодным вероломством, как полагал Вардис.

– Отец, я хочу, чтобы ты понимал – я намереваюсь поступить, как решил. Но ты… дорог мне, клянусь молоком Аэлиннэ. Твое мнение мне дорого.

– Я знаю, чего ты хочешь, – прервал сына Элисьер. – Вардис, мы очень похожи. Если я не поддержу Моэраля, ты сделаешь это один?

– Да. Вещи уложены. Уеду утром. Не хочу ссориться с тобой перед отъездом.

– Ссоры не будет, – старый лорд взмахнул рукой. – Но и благословения моего не жди. И солдат в дорогу не дам – иначе будет выглядеть, словно я одобряю твой отъезд. И за свои поступки будешь отвечать сам.

– То есть, ты не помешаешь мне уехать? – Вардис был удивлен.

– Мешать?! Мешать взрослому мужчине принимать собственное решение? Нет, сын, все мы порой совершаем поступки, с которыми остальным остается только смириться. Так было со мной – так случается с тобой. Но знай: пока я жив, Зубец не будет порукой за твои ошибки. И еще: я не хочу, чтобы кто-то знал, что ты уехал с моего ведома. Корона – кому бы она ни досталась – может решить, что мы повели двойную игру. А это измена.

– Это не так!

– Но скажут так, как выгодно, ты ж понимаешь.

– Небольшой скандал?

– А как же, – Элисьер задорно усмехнулся, и на миг перед Вардисом мелькнул образ прежнего отца: молодого, смелого, сильного…хитрого.

– Ну, спасибо за понимание. Клянусь могилами прадедов, я буду примерным сыном во всем… кроме одного.

Наутро обитатели Кантора были поражены на редкость непривычной картиной. Молодой и старый лорды – обычно во всем единодушные – ругались.

– Немедля расседлай коня, мерзавец! – вопил по пояс высунувшийся из окна старый лорд, махая тростью, столь необходимой в последние месяцы.

– И не подумаю, батюшка! – нахально ответствовал молодой, навьючивая на задумчивого каурого Вьюнка седельные сумки.

– Вардис, я заклинаю тебя!

– Я принял решение, и даже боги не заставят меня отступиться!

За перепалкой следила Иша, злая ухмылка портила красивое, не старое еще лицо. Рядом стояли ее дети – Далая и Эрей. Лицо Далаи было безучастным, в глазах Эрея читалось нескрываемое отвращение к зарвавшемуся брату.

– Подлец решил предать короля, – сквозь зубы пробормотала Иша. – И похоронить нас вместе с собой.

– Отец не станет присягать Моэралю, даже если это сделает Вардис, – заметил Эрей.

Завещание Таера уже не было секретом ни для кого в Зубце.

– Этому бастарду плевать на волю Элисьера, – Иша с силой сжала кулаки. – Я поверить не могу, что муж так слеп!