Больной души, где места нет вражде.

РИВЕРС

Вы виделись сегодня с королем?

СТЕНЛИ

Мы оба, герцог Бекингем и я,

Сейчас с его величеством расстались.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Ну, как вам кажется, – ему не лучше?

БЕКИНГЕМ

Надейтесь, государыня, он бодр.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Спаси его Господь! Вы совещались?

БЕКИНГЕМ

О да. Его величество желает,

Чтоб герцог Глостер с вашими родными

Пришли к согласью. Хочет также он

Их примиренья с лордом-камергером.

Он повелел их всех позвать к нему.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Дай бог! Но примиренью не бывать.

Боюсь, что наше счастье на закате.

Входят Глостер, Хестингс и Дорсет.

ГЛОСТЕР

Мне строят козни. Я от них устал.

Все уши прожужжали государю:

Я, дескать, груб; их, дескать, невзлюбил я.

Клянусь, что дурно служат королю

Те, кто наушничают и клевещут.

Лишь потому, что не привык я льстить,

Лукавить, лгать, умильно улыбаться,

Раскланиваться на французский лад,

Не перенял ужимок обезьяньих,

Врагом зловредным я у них прослыл.

Иль честный, безобидный человек

Не может жить спокойно, чтоб над ним

Не измывались лживые проныры?

РИВЕРС

И кто же это, благородный герцог?

ГЛОСТЕР

Ты, в ком ни совести, ни благородства.

Я обижал тебя? Тебе вредил? —

Тебе? Тебе? Кому из вашей клики?

Чума на вас! Едва лишь государю, —

Да будет он бодрей, чем нужно вам! —

Немного полегчает, вы опять

Наветами терзать его идете.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Брат Глостер, вы ошиблись. Государь

Не по внушенью жалобщиков, сам,

Своею собственной державной волей

Послал за вами. Может быть, заметив

В поступках ваших проявленье злобы

К моим родным, и к детям, и ко мне,

Желает он понять ее причины,

Чтоб уничтожить эту неприязнь.

ГЛОСТЕР

Не знаю, что сказать. Мир измельчал.

Орлам сесть негде, воробьям – раздолье.

Когда шуты повылезли в вельможи,

Вельможам остается лезть в шуты.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Так, так. Нам мысль понятна: вам на зависть

Возвысились я и мои друзья.

Не дай нам бог попасться в ваши руки.

ГЛОСТЕР

Пока бог дал, что мы у вас в руках.

Мой брат в тюрьме по вашим наущеньям,

Я сам – в опале, родовая знать

В пренебреженье полном; но зато

Из всех щелей полезли в знать людишки,

Кого вчера и знать никто не знал.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Творец, который тихий мой удел

Величием тревожным заменил,

Свидетель мне, что короля вовек

Я против Кларенса не подстрекала,

Напротив, заступалась за него.

Милорд, меня вы тяжко оскорбили

Таким несправедливым подозреньем.

ГЛОСТЕР

Осмелитесь, быть может, отрицать,

Что из-за вас попал в тюрьму лорд Хестингс?

РИВЕРС

Осмелится, милорд! По той причине…

ГЛОСТЕР

Осмелится, лорд Риверс? О, конечно,

Осмелится не только отрицать.

Осмелится вам надавать отличий

И отрицать свое участье в этом:

Мол, по заслугам все, не по родству.

Осмелится!.. И смелости венец…

РИВЕРС

Что – смелости венец?

ГЛОСТЕР

Что смелости венец? Венец. Корона.

Вот смелость – обвенчаться с королем,

С молоденьким и холостым красавцем.

Брак вашей матушки был поскромней.

КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА

Милорд, я слишком долго вам прощала

И грубости, и едкие насмешки.

Клянусь, что государю расскажу,

Какие вы чините мне обиды.

Уж лучше быть какой-нибудь батрачкой,

Чем королевой, что должна сносить

Попреки, дерзости и оскорбленья.

В глубине сцены появляется королева Маргарита.

Несладко быть английской королевой.

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

(в сторону)

Пусть бог еще уменьшит эту сладость:

Твое величье, титул, трон – мои.

ГЛОСТЕР

(Елизавете)

Что? Королю грозитесь рассказать?

Рассказывайте! Я и сам, пожалуй,

При короле все это повторю.

Пускай меня за это бросят в Тауэр, —

Пришла пора сказать. Мой труд забыт.

КОРОЛЕВА МАРГАРИТА

(в сторону)

Нет, сатана! Я все отлично помню:

Тобой убит мой муж, король наш Генрих,

Тобой убит мой бедный сын Эдуард.