(ФРАНЦУЗ и КОРДЕЛИЯ уходят.)
ГОНЕРИЛЬЯ. Сестра, не уходи, надо обсудить очень важный для нас обеих вопрос. Насколько я поняла, отец нынче же намерен отправиться ко мне.
РЕГАНА. Да, а спустя месяц, – ко мне.
ГОНЕРИЛЬЯ. До чего он дошел на старости лет! А уж о сегодняшней выходке я просто не знаю, что и думать. Из-за какой-то ерунды прогнать любимую дочь. Это чересчур.
РЕГАНА. Старческое слабоумие, больше ничего. Впрочем, благоразумием он никогда не отличался.
ГОНЕРИЛЬЯ. Он буйствовал в самом расцвете сил и здоровья. А теперь только умножит свое врожденное самодурство бесконтрольными припадками неудовольствия. То ли это у него по немощи, то ли от разлития желчи, но нам-то от этого не легче.
РЕГАНА. При его легковозбудимости мы тоже в одночасье разделим участь Кента.
ГОНЕРИЛЬЯ. А эта его, с позволения сказать, церемония прощания с французским королем. Хочешь не хочешь, нам с тобой придется объединить усилия. Если отец не позволит взять в руки бразды правления, то жестокая эта будет шутка – так называемый отказ от власти.
РЕГАНА. Да, подумать есть над чем.
ГОНЕРИЛЬЯ. Думать будем потом, а теперь надо что-то делать по горячим следам.
(Уходят.)
Акт первый. Сцена вторая
Комната в замке Глостера.
Входит ЭДМУНД с письмом в руке.
Входит ГЛОСТЕР.
(Прячет письмо.)
ГЛОСТЕР. Напрасно ты прячешь эту бумагу – я все вижу. Что там такое?
ЭДМУНД. Вроде ничего особенного не произошло.
ГЛОСТЕР. А письмо зачем спрятал?
ЭДМУНД. Какое письмо?
ГЛОСТЕР. Какое? То самое, которое очутилось в твоем кармане. Да так проворно. Не письмо незачем было и прятать. Позволь взглянуть. Если там нет «ничего особенного», я это увижу и без очков.
ЭДМУНД. Прошу вас, будьте снисходительны, отец. Это письмо брата. Я не успел его дочитать, но если бы знал заранее, что в нем, то и сам бы не стал читать и вам бы не дал.