Погонщик, который не был знаком со здешними обычаями, мог не попасть в мастерскую Алек-Пета, даже зная пароль; такое случалось, если вдруг Кэгун забывал объяснить новичку все подробности того, как надо входить в подвал. На стук и призывные крики арраун-«потрошитель» не отреагировал бы, барабань я в запертые ворота хоть до посинения. Обычно так поступали законники, которых Алек-Пет на дух не переносил. Они периодически заявлялись сюда с проверками, взламывали ворота, переворачивали мастерскую вверх дном, ища краденые запчасти, и этим всегда выводили из себя местного биомеханика, любившего уединение, порядок и чистоту. Поэтому арраун распахивал двери своего обиталища только друзьям и никому больше. А они, в свою очередь, зная маниакальную нелюбовь четверорукого «потрошителя» ко всему, что его раздражало, неукоснительно соблюдали придуманные им правила.

Торки Бикс также не намеревался от них отступать. Наклонившись к вентиляционной трубе, торчащей из стены возле ворот, я шепотом – только так, а не иначе! – проговорил в нее кодовую фразу и стал дожидаться ответной реакции обитателя трактирного подземелья. Несомненно, он расслышал пароль: слух у подслеповатых арраунов превосходный, не чета человеческому. Сопровождающий меня ящер хотел что-то сказать, но я приложил палец к губам, велев компаньону повременить с разговорами. Чужой голос за воротами мастерской мог вызвать у Алек-Пета подозрения даже к хорошему другу. Каким он когда-то меня считал.

И, к счастью, продолжал считать до сих пор. Ворота распахнулись быстрее, чем я ожидал. А значит, арраун даже не стал прислушиваться к тому, что происходит снаружи, и, едва услыхал мой голос, сразу же бросился отпирать подвал.

Алек-Пет являл собой уникальную личность, каких среди арраунов, кроме него, наверняка больше не было. Земли этой многочисленной расы четвероруких, покрытых хитином человеконасекомых и Истинную Империю разделяла широкая бесплодная пустыня Хайран. У себя на родине – Южном Берегу – аррауны селились большими сплоченными общинами – так называемыми роями, в которых безраздельно правили царицы-матки. Сложившийся с незапамятных времен уклад жизни этих существ и по сей день не претерпел особых изменений. Каждая община, помимо множества распространенных в ней ремесел, непременно занималась двумя традиционными: выращиванием транспортных животных и резервариев. Последние представляли из себя особую разновидность деревьев, возведенных арраунами в культ из-за того, что эти растения накапливали в себе огромное количество воды – ценнейшего сырья в засушливых южных краях.

В юности Алек-Пет увлекся первым традиционным ремеслом своего племени и на всю жизнь связал себя с биомеханикой. Однако за какие-то тяжкие провинности – мой друг об этом не любил распространяться, – рой отправил Алек-Пета в изгнание. Что для аррауна было тяжким наказанием: их генетическая привязка к ройной жизни и специфической воде резервариев (являющейся по сути обычным наркотиком, на который представители расы Четвертых из Семи крепко подсаживались с младых когтей) не оставляла никакой надежды на выживание изгоя вне его сплоченного, как монолит, общества.

Но Алек-Пет выжил, и это было воистину чудом. По мне, гораздо легче вообразить, что тэнки вновь когда-нибудь научатся летать на своих чахлых крылышках, нежели аррауна-отшельника. Однако факт оставался фактом: жажда жизни была у четверорукого изгоя так велика, что он не только не умер, но умудрился пересечь безводный Хайран и благодаря своим талантам биомеханика обосновался в Истинной Империи при трактире тэнки Кэгуна.