Но тут Горшок перестал меня трясти (видимо, до этого тряс) и довольно чувствительно толкнул, привлекая мое внимание. Подняв голову, я понял. Никто ни с кем не беседовал. Мужик был контролером и чего-то хотел, а Вася и Горшок, может, и хотели что-то сказать, но не могли, поэтому и старались привлечь мое внимание, чтобы я решил ситуацию и удалил этот раздражитель. Подняв на мужика глаза, я не стал слушать его смешные слова про билеты и прочую несусветную чушь. Я решил решить ситуацию проще и посмотрел на него расфокусированным взглядом, остановив внутренний диалог.

Чтобы тебя не запутать, поясню. Расфокусированный взгляд – это когда его ни на чем не фокусируешь. Ну, вот ты, когда глаза открываешь, то всегда смотришь на что-то конкретное и определенное. Ближе, дальше, но какая-то цель у твоего взгляда есть. А если ты попробуешь этого не делать, то увидишь совсем другие вещи. Кстати, таким взглядом нужно рассматривать 3D-картинки, знаешь, такие, где какая-то хрень нарисована, а если присмотреться специальным образом, расфокусировав зрение, то – бац! – и видишь объемное изображение. И если научишься смотреть на картинки, то попробуй делать так в жизни. Приколешься. У нас, России, такие картинки, правда, появились значительно позже, так что приходилось учиться сразу вживую.

А внутренний диалог – это то, о чем ты бухтишь сам с собой у себя в голове, когда молчишь. Попробуй не говорить сам с собой (тем более что и говорить там некому и не с кем) и поймешь, о чем я говорю. На этом теорию мы с тобой на время закончим. И так уже много рассказал. Постараюсь поподробнее рассказать об этом в какой-нибудь следующей главе, например, про концерты, ведь это и концертный прием тоже.

Так вот, посмотрел я на контролера особым способом. Ничего интересного не увидел. Понял, что сказать ничего не смогу. Да и в карман за мелочью залезть – задача не из легких, это ж надо сначала подумать эту мысль, а потом пока она еще дойдет до рук. Да еще надо встать, чтобы залезть в карман брюк. Да в это время что-нибудь случится и отвлечет меня. Да и в кармане может попасться что-то интересное. Кстати, у меня там есть хороший табак, кроме всего прочего, и трубка (в то время я курил трубку). Кстати, хорошо бы закурить! А, черт, в троллейбусе не курят. И не потому, что нельзя, а потому, что культурная столица и это неприлично. О чем это я? А, контролер.

Короче, он стал мне неинтересен, и я молча отвернулся к окну. И не было в моем взгляде и жесте ни капли превосходства или презрения. Только сочувствие к его судьбе, судьбе контролера и понимание его жизненной трагедии, каждый день происходящей с ним, стоит ему только открыть глаза.

Короче, сказал нам что-то контролер или промолчал, так мне и неизвестно. Занят я был уже другими вещами. Но ушел он и оставил нас в покое. Обиделся, наверное. А зря! По совести, так ему повезло, что мы ему ничего не сказали о нем и его судьбе. Да и вообще, что после него осталось в жизни, кроме этих нескольких строк в моей книге… Но не будем отвлекаться.

Расселись мы в конце троллейбуса и уже собрались было доехать в недвижной неге и бодрящем холодке до Эрмитажа, как вселенная преподнесла нам очередной подарок. К слову, пользуясь случаем, хочу сказать тебе спасибо, вселенная, за все подарки, что ты мне преподносила, и заранее за те, что, я надеюсь, еще будут. В этот раз это был, скорее, даже не подарок, а даже сюрприз. Наш троллейбус проехал всего одну остановку. И вместо того, чтобы следовать дальше по прямой, по Заневскому, в который превращается Косыгина, он завернул к метро «Ладожская» и остановился.