– Кроме тебя, не больше десяти, – был ответ.

Шеф кивнул и показал на тех, кто пойдет с ним. Бранд и Торвин, Хагбарт и Скальдфинн. Посмотрев на Хунда, он заколебался. Лучше этого жреца Идун никто на Севере не разбирался в лекарском искусстве, а Кордова славилась своими медиками: Хунд может понадобиться для сравнения и оценки. Однако его нельзя разлучать с сердитой, но послушно носящей чадру Свандис. Значит, берем обоих. Еще он поставил рядом с Брандом двух шкиперов, победивших в двух десятках поединков и тем заслуживших право командовать, и молча кивнул своим старым товарищам, арбалетчикам Квикке и Озмоду.

Халиф, сидя на высоком подиуме, смотрел на вошедших и выслушивал торопливые пояснения Гханьи, который подошел, пока магусы ждали снаружи. Король оказался одноглазым. Необычное явление для франков, они ведь так ценят силу и здоровье. Роль монарха лучше подошла бы стоящему позади великану. Впрочем, одноглазый держится властно. Абд эр-Рахман отметил, как уверенно тот прошел вперед и стал перед престолом, нетерпеливо оглянувшись на переводчика.

А еще халиф заметил, что из-под волос и золотого венца по лицу короля течет пот. Как одеты эти люди? Металл, нагревающийся на солнце, под ним еще кожа, а под кожей вроде овечья шерсть? Летом в Андалузии одетый так человек умрет от солнечного удара еще до полудня. Однако король и его люди и виду не подавали, что их смущает жара, они даже не утерли пот со лба. «Араб считает своим долгом не подвергаться таким неудобствам, – подумал халиф. – А франк, словно трудящийся на солнцепеке раб, старается не замечать их».

Халиф задал первый и главный вопрос:

– Спроси, есть ли среди них христиане.

Абд эр-Рахман ожидал, что Сулейман повторит его слова на латыни для переводчика чужеземцев. Но едва еврей заговорил, король северян отрицательно покачал головой. Значит, он кое-что понимает по-арабски. Скальдфинн поднаторел в изучении языков и народов. В пути он брал уроки у Сулеймана и, в свою очередь, учил того англо-норвежскому жаргону Пути. Шеф нередко присутствовал на этих занятиях. Скальдфинн медленно, но разборчиво заговорил по-арабски, переводя ответ короля.

– Среди нас нет ни одного христианина. Мы разрешаем христианам исповедовать их веру, но сами идем по другому Пути, и у нас другие книги. Мы боремся только с теми, кто отрицает это право.

– Вам когда-нибудь рассказывали, что есть только один Бог, Аллах, и Мухаммед – пророк Его? Уверуйте в это, и вас ждет богатая награда от меня.

– Нам рассказывали.

– Вы не веруете в Аллаха? Предпочитаете молиться своим богам, кто бы они ни были?

Напряженность и обвинительные нотки в голосе халифа. Бранд поудобнее взял свой топор «Боевой тролль» и отметил двух стражников, стоящих позади халифа с обнаженными скимитарами. «Здоровые ребята, – подумал Бранд. – И загорелые, что твои головешки. Но выше пояса голые и щитов нет. Два удара, а третий для араба в кресле».

Осознав, что вполне понимает арабскую речь халифа, Шеф стал отвечать без переводчика. Повысив голос и подбирая самые простые слова, он проговорил:

– Я не видел Аллаха. Я видел своих богов. Будь у меня два глаза, я, возможно, увидел бы и Аллаха. Одним глазом всего не увидишь.

По залу прокатился шумок. Привычные к искусству иносказаний и переносных смыслов, арабы поняли последнюю фразу. Она означала, что тот, кто верит во что-то одно, наполовину слеп. «Богохульствует», – сочли одни. «Для франка довольно умно», – решили другие.

«С этим человеком трудно фехтовать, – подумал халиф. – Он уже доказал, что умеет произвести впечатление. А сейчас завоевывает симпатии моих придворных».