– Я все исполню по вашему приказанию, – произнес Кохан, – но пора велеть подать себе ужин и за едой забыть о заботах… У меня уж слюнки текут от доносящегося запаха жаркого.

Кохан таким оборотом разговора хотел развлечь короля, как он это обыкновенно делал. Они вместе вошли в столовую, и Кохан сделал знак придворному шуту Шубке, чтобы он развлекал пана; заняв место сзади короля, с кувшином в руках, он завел разговор, подстрекая других поддержать его, и лицо короля просветлело.

При каждом шуме, раздававшемся на дворе и у ворот, Казимир вздрагивал, прислушивался и посылал разузнать; мысли его были заняты послом, приезда которого он в этот день не дождался.

Кохан на рассвете отправил на проезжую дорогу своего приятеля, молодого Пжедбора Задору, выбрав для него самого быстрого коня, в надежде, что Задора, встретив гонца, узнает от него кое-что и поспешит опередить его своими известиями.

Все исполнилось так, как он желал. Пжедбор, искренно привязанный к Казимиру, как и все его окружающие, не пощадил ни себя, ни коня и на расстоянии нескольких миль от Кракова встретил Николая из Липы, посланного королем Яном, чтобы уведомить Казимира о прибытии Маргариты и об ее согласии на брак.

Маркграф Карл велел от себя конфиденциально добавить, чтобы Казимир по получении уведомления поторопился со свадьбой, пока нерешительная Маргарита не изменила своего намерения под влиянием людей, которые не желают этого брака.

Понятно, что короля не пришлось уговаривать торопиться.

Пжедбор, заручившись нужными ему известиями, оставил чехов отдыхать и готовиться к продолжению пути, а сам стрелой помчался верхом в Вавель, до смерти загнав лошадь.

Кохан, увидев возвратившегося Пжедбора и обменявшись с ним несколькими словами, с радостным лицом побежал к королю, которого он застал расхаживающим по комнате в сильном беспокойстве.

Улыбка фаворита и его блестящие глаза предвещали хорошие известия.

– Чехи прибудут через час! – воскликнул Рава, переступив порог. – Они везут с собой приглашение на свадьбу.

Казимир от радости бросился фавориту на шею, а последний целовал ему руки.

– Откуда ты это знаешь?

– Я послал Пжедбора…

Казимир, схватив золотую цепь, лежавшую на столе, надел ее на шею конюха.

– Задору – награду, какую он пожелает! – воскликнул король. – Сделай распоряжение, чтобы все было готово к завтрашнему отъезду… Я хотел бы сегодня…

Казимир сильно взволнованный, от радости смеялся, ломал руки и, находя себя смешным и слишком юным, старался сдерживать свой восторг; но он не мог успокоиться. Разыгравшаяся фантазия рисовала ему красивую Маргариту, жизнь с ней, колыбель сына, светлую и великую будущность.

Ему казалось, что все это находится в зависимости от его женитьбы, после которой настанет новая эра в его жизни: забвение, покой, семейное счастье, Божье благословение.

Около полудня чехи, переодевшись в гостинице в одежду, подобающую королевским послам, и с оружием в руках, въехали на двор краковского замка. Многочисленная, пышная свита ожидала их приезда; король в обществе кастеляна и краковского воеводы, а также многих знатных вельмож готовился приветствовать Николая из Липы в зале для аудиенции.

Он был племянником великого подкомория[5] короля Яна и вышеградского пробоща Енджиха. По фигуре и одежде в нем легко было узнать рыцаря, который продолжительное время путешествовал вместе со своим королем и, побывав в разных странах, извлек из этого пользу. В Николае именно было то, чего недоставало многим придворным Казимира: благовоспитанность, барство, утонченное и милое обхождение с людьми и влияние западной цивилизации.