Выскакивая из машины, я не забыл прихватить с собой биту и, на всякий случай, ключ зажигания. Немного отбежав, я оглянулся назад. В темноте ничего нельзя было разглядеть, зато несколькими секундами позже до моих ушей донесся глухой топот ног. Это бежали черномазые. Я тоже побежал, в полной темноте и неизвестно куда, прикидывая по пути свои шансы. Их было примерно пятьдесят на пятьдесят. Постепенно мои глаза привыкли к мраку, и я стал различать не только темные контуры домов вокруг, но и темные провалы окон в них. Иногда попадались дома с целыми стеклами в окнах – жилые, но их становилось все меньше. Меня вынесло на какой-то пустырь. Я на мгновение остановился, соображая, в какую сторону податься. Потом, решив, что лучше не находиться на открытом пространстве, побежал к строению, темнеющему впереди и похожему на производственный цех. Асфальт кончился. Под ногами хрустела щебенка, потом пошла просто земля.

Я остановился перед большим массивным зданием. Окна в нем присутствовали, но это был не жилой дом, а, скорее всего, бывшая школа или что-то в этом роде. Я вытер рукавом пот, который стекал на глаза и, обойдя здание, побежал дальше. Впереди замаячили какие-то развалины и потянуло горелым. Видимо, недавно здесь был пожар. Я обогнул развалины стороной и, попав на широкую улицу, двинулся по ней. Она вела в нужном мне направлении, к границе Гарлема. По крайней мере, я надеялся на то, что это так. Здесь кое-где горели фонари, и на нижних этажах попадались даже витрины, кое-где заколоченные листами железа. Но тишина здесь все равно была черной, вонючей и грязной. Она лезла под одежду, в легкие, въедалась в поры. Шагая по этой улице, я подумал, что понять то, что я вышел за пределы Гарлема, будет совсем просто, даже ночью.

Сзади раздался шум легковой машины. Наученный горьким опытом, я быстро вернулся к подъезду дома, который только что миновал, и вошел в него, осторожно прикрыв дверь. В подъезде кто-то был. Я медленно поднялся по ступеням, держа биту наготове. Откуда-то сверху, со второго или даже с третьего этажа лился, слегка разбавляя темноту, свет лампочки. Я остановился, вглядываясь вперед, и увидел молодую негритянку, совершенно голую, с большими грудями. Она стояла ко мне боком, упершись руками в стену, прогнувшись в спине и отставив зад. Над ней трудился, пристроившись сзади, крупный негр в кожаных штанах. Деваться мне было некуда, я стоял и смотрел, пока они не заметили меня.

Негр выругался и произнес:

– Ты что уставился?! Ты… – он вдруг осекся и стал внимательно разглядывать меня. – Белый!.. Невесть откуда взявшийся белый мальчик, который любит подглядывать в замочную скважину, – негр, застегивая штаны, не спеша приближался ко мне. – За такое удовольствие нужно платить.

– Ты трахаешься, а мне платить? – негромко обронил я, сдерживая нарастающее бешенство.

Очевидно, этот гад считал всех белых жалкими и трусливыми недоделками, с которыми можно делать что угодно.

– Да ты к тому же не американец, – заметив мой чудовищный акцент, произнес негр.

В его голосе зазвучало презрение. Этот гражданин Америки, который жил на пособие и трахался по чужим подъездам, тоже причислял себя к высшей расе.

– Положи палочку, мальчик, здесь она тебе не поможет, – кивнул он на биту.

Я кинул биту на пол.

– Вот так, – удовлетворенно произнес негр и, не спеша, словно ему это лень было делать, на всю длину вытянул вперед свою лапу и сгреб меня за грудки.

Я дождался, когда он это сделает и, согнув ноги в коленях, поднырнул ему под руку и оказался с ее внешней стороны. Негр, еще не понимая, что происходит, продолжал крепко сжимать свою лапу. Я резко крутанулся вокруг своей оси и выставил вперед ногу. Черный без звука ушел головой вниз с трех ступенек. Я спустился вслед за ним. Парень оказался крепким, возможно, ему просто повезло, и падение оказалось удачным. Как бы то ни было, но негр уже поднимался. Я дождался, когда он это сделает, и нанес ему три сильных удара по корпусу. Внутри у меня уже по-настоящему все кипело. Эти черные ублюдки спокойно ходят здесь среди белых и вытворяют что хотят. И попробуй их тронь – до конца жизни не отмоешься. Говорят, так было в советские времена, когда даже раз съездить по черному хайлу какого-нибудь зарвавшегося студента из Зимбабве было чревато последствиями. И вот теперь этот здоровый черный придурок, сидящий на шее белых налогоплательщиков и презирающий их, надумал обращаться со мной так же, как с ними. Нет, мой угнетенный брат, белые не все одинаковые и сейчас ты это поймешь.