Король восседал на троне, а на его голове покоилась раванская корона – небольшая и неброская диадема. Простой обруч из золота, с извивами в виде барханов – но целые народы были готовы воевать за него насмерть. По центру Алабор Раванс повелел установить самоцвет, в котором содержалось единственное дарованное людям перо Феникс. Скромный и вместе с тем достойный Ее величия символ. Камень заиграл бликами, когда отец с тысячей своих отражений повернулся к Элине:

– Ты принесла песок?

Элина развернула тряпицу, которую доставили ее стражники: в ней был золотой таз, наполненный кипенно-белым песком.

– Они хоть знают Клятву пустыни?

Лио выпрямился на троне, не сводя глаз с массивных бронзовых дверей.

– Если не дураки, то наверняка поинтересовались, что это такое.

Элина кивнула. Сама она принесла Клятву накануне своего семнадцатого оборота, в тот день, когда вернулась после реджистана – обряда инициации, через который проходил каждый наследник престола. Пол-оборота, проведенные в одиночестве посреди безжалостной пустыни. Ни стражи, ни воды, ни еды – только смекалка, подготовка и раванская кровь.

Элине пришлось разобраться в том, как пустыня дремлет и бодрствует. Пришлось научиться извлекать воду из сухих растений, искать тень в пескапкановых рощах, пережидать страшную жару и суровые ночные холода в медитации: так замедлять жизненные процессы в организме, что секунды растягивались на дни, недели, циклы. Даже гремучие змеи не слышали, как бьется ее сердце, и проползали мимо, принимая Элину за камень. А открыв глаза, она чувствовала такую легкость и гармонию, словно могла танцевать до конца своих дней.

И она танцевала – под музыку песка, носимого пустынным ветром. Она оттачивала киматру и унсунг – древние боевые искусства, созданные первыми правительницами Раванса. Она доводила до совершенства приемы легендарных «Паучих пустыни» – ловких воительниц, когда-то стоявших на страже королевства. Рассказывали, будто «паучихи» входили в особую касту юми и умели своими волосами подчинять себе огонь. Сами юми называли их ямуна, или «верховные». Однако, когда шестой Пророк почти целиком истребил этот народ, «паучихи» утратили дар управления огнем и стали как все. Лишь благодаря Алабору, который заново открыл их стиль боя и передал его своим дочерям, искусство унсунга сохранилось.

Когда Элина вернулась во дворец, ее кожа, прежде оливковая, загорела до цвета вороненого золота. Даже отец с трудом ее признал. Возможно, поэтому, когда их наконец оставили одних, он снял корону и возложил ей на голову со словами:

– Лишь ветер пустыни способен устоять перед ее жаром.

Элина кивнула, как будто поняла. Хоть и хрупкая на вид, корона оказалась тяжелой и давила на виски.

Она осторожно сняла корону и вернула отцу, сказав:

– Но до тех пор она твоя.

После этого она ни разу даже в руках ее не держала.

Двери распахнулись, и в тронный зал вошли двое. Ариш поднялся им навстречу и объявил:

– Сэмсон Киту и его спутник, ваше величество.

Гости поклонились. Сэмсона Элина узнала сразу: привлекателен, даже красив, а походкой напоминает пустынного льва, терпеливо кружащего около добычи. На нем была песчаного цвета курта, подчеркивающая его стать и широкие плечи. Однако надолго он взгляд Элины не привлек; куда интереснее ей показался спутник Сэмсона.

Он был ниже ростом, с вьющимися медяными волосами, мягкие завитки которых спадали на лоб. Лицо вытянутое и заостренное, с высокими скулами, как у большинства раванцев. Двигался он легко и пружинисто, а когда встал на колено, то весь сжался, словно танцор перед прыжком.