Он пускал руками файерболы, то есть огненные шары, но они летели не дальше, чем на два метра, и не смотря на всю свою яркость, были в состоянии поджечь, в лучшем случае, кучку соломы. То же самое обстояло и с молниями, которые били лишь на пару метров, и их силы хватало лишь только на то, чтобы распугать воробьев, клюющих семечки, которыми подкармливали их ученики Забугора.

Кингджинн пытался развивать водное дыхание, но был в состоянии продержаться под водой только несколько минут. Правда, он научился, в течении этого времени, свободно действовать в водной среде. То есть, иначе говоря, вода не оказывала на него никакого воздействия, не сковывала его движений. Он мог бегать по дну водоемов, подпрыгивать, словом, делать все, что делал в воздушной среде. Но через несколько минут все это прекращалось. И водная среда брала законы природы в свои бразды правления.

Было даже обидно. Он обучался магическим боевым искусствам, то есть драться на лету, наносить сверхъестественные удары, поражать цель, не касаясь ее, но сила его ударов была такова, что максимум, что могли оставить такие удары на противнике – это пару синяков. Кингджинн бился с остальными учениками, которых учитель выставлял против него в спарринге, но неизменно проигрывал, так как любой, даже самый слабый ученик намного превосходил его в магической силе.

Любой из учеников был способен заморозить небольшой водоем, и с такой же легкостью растопить лед обратно. Все же, на что был способен Кингджинн, так это заморозить воду в стакане. И даже не заморозить полностью, а всего лишь покрыть льдом его поверхность. Ему мешал его второй уровень, который упорно вязал его по рукам и ногам.

Охранный щит работал. Он окружал Кингджинна голубоватым полупрозрачным сиянием, и казалось, что он находится в прозрачном яйце. Но опять же, в качестве защиты он почти не действовал, так как был в состоянии экранировать только летящий камень, пущенный рукой меньше чем в пол силы. Ну или слабенький тычок ладонью или пальцем. Резкий же и сильный удар кулаком пробивал щит. Да и действовал он, как и все остальные заклинания, крайне недолго.

Что же касается такого искусства, как трансформация, то оно и вовсе не давалось ему. Кингджинн не мог изменить ни собственной формы, ни формы окружающих его предметов. Да и вообще было забавно видеть, как он, выходя на площадку для тренировок, с важным видом пытался изображать из себя мага, способного сдвигать с места горы. Ученики же не упускали случая, чтобы подтрунить над незадачливым своим волосатым собратом.

Когда же Кингджинн окончательно понял, что он просто не в состоянии подняться выше своих, мягко говоря, слабых способностей, он заметно приуныл. Но все же он продолжал надеяться на то, что причиной его слабости является не отсутствие способностей к магии, а его второй уровень, который он пока никак не мог повысить.

Забугор же, обходя вокруг своего ученика, озадаченно потирал свою бороду, крякал, и награждал Кингджинна ударом указки по голове. Весь его вид говорил, что он отнюдь не верит в то, что тот когда-нибудь сможет подняться выше своих сегодняшних умений и, признаться, приписывал его неудачи просто отсутствию способностей.

Кингджинну же тоже однажды надоело то, что его магические приемы слишком слабые и он, улучив момент, обратился к своему учителю наедине, прося его помочь.

– Что же я могу для тебя сделать? – ответил на это Забугор. – Сам видишь, ты все делаешь правильно. Ты умеешь вызывать заклинания, и довольно ловко с ними управляешься, но, по какой-то причине, они слишком слабые, не способные поразить противника, да и вообще, годятся лишь только для детских забав.