– Давай еще раз в двух словах пробежимся по твоему плану. Я переключаю тебя на громкую трансляцию. Все будут слышать.

Он помедлил, собираясь с мыслями.

– Значит, так. По команде капитана я начинаю ручным вводом снимать заводские настройки безопасности. Это позволит мне произвести дополнительный нагрев плазменного шнура с помощью микроволнового излучения. Опуская детали, такие как скачок температуры в рабочей зоне реактора и повышенный расход дейтерий – тритиевой смеси, это даст нам прирост мощности на двадцать процентов.

Он помолчал, считая в уме.

– Да, двадцать, в пределе двадцать пять. По идее, этого будет достаточно, чтобы преодолеть притяжение звезды и набрать скорость Перехода. На финальном отрезке будут отключены двигатели и все дополнительное энергопотребление, кроме двух капсул, в которых будут лежать связист и медик. Отдаем всю мощность генераторам искривления.

Юноша представлял их лица в этот момент. Капитан хмурится, не отрывая взгляда от подсвеченных красным поврежденных и отключенных узлов на трехмерной схеме корабля перед своим креслом. Для него уже все понятно и все решено.

Навигатор колдует над своей консолью, рассчитывая оптимальные параметры для Перехода в Аннун. Его зубы сжаты, на лбу блестят капли пота. Он почти не прислушивается к голосу из интеркома.

Связист, он моложе остальных, они почти ровесники, растерянно смотрит на капитана. Эктор взглядом приказывает ему вернуться к радару, пестрящему метками смертельной опасности. Для сомнений нет времени, как и для простого сочувствия.

Медик, он, наверное, сейчас в лазарете, прикладывается к заветной фляжке со спиртом. Сглатывает, кривится и салютует ей в сторону машинного отделения. «Еще поживем, парень», – беззвучно произносит он.

– Как вы понимаете, направив всю энергию в генераторы Шварцшильда, мы лишимся остального. Мы будем двигаться по инерции, никаких маневров. Не будет радаров, компенсаторов гравитации, мы отключим даже систему жизнеобеспечения, – инженер хмыкнул. – Не забудьте надеть скафандры. Мы будем слепы и предельно уязвимы. Реактор будет работать в крайне нестабильном режиме. Моя задача – не допустить перегрева или распада магнитной ловушки. До Перехода я буду корректировать параметры его работы вручную из машинного отделения. У меня все.

Интерком ответил ему молчанием. Все на «Звезде удачи» понимали, что ожидает в момент Перехода в гипер бортинженера, лишенного защиты стабкапсулы. Сначала он сойдет с ума, а потом умрет короткой, но мучительной смертью носителя метки. У него нет спасительного дельта-гена, и его мозг, как говорят космики, «спечется». Зато остальные уцелеют. Если их не расстреляют до того, как генераторы Шварцшильда свернут пространство в непроницаемый кокон. Если из дестабилизированного реактора не вырвется плазма. Если Аннун будет к ним милостива.

Тишину нарушила сирена радиационной тревоги.

– Рапорт! – крикнул Эктор.

– Подрыв торпеды с термоядерной боевой частью по левому борту, – выпалил связист. – Дистанция около трех тысяч километров. Высокая плотность ионизирующего излучения. Радиационная защита пока держит.

– Превышение нормы на 300 микроренген в час, – внес свою лепту медик. – Скверно, но терпимо.

Сирена умолкла.

– Крепко они за нас взялись, – буркнул Эктор. – Надо понимать, не хотят с нами прощаться. В общем, я думаю, всем все ясно. Инженер, сколько тебе нужно на подготовку?

Он прикинул про себя:

– Пять минут максимум, капитан.

– Принято. Экипаж, пять минут до финального обратного отсчета. Связисту и медику занять капсулы. Персоналу на мостике надеть скафандры. Навигатору занять место второго пилота и приготовить системы к отключению энергии по команде. Последним на очереди вырубаем блок раннего предупреждения. Управление кораблем остается на мне. Всем рапортовать по готовности.