– Ух ты! Как живая! – сказал Тимурка, который уже давно, оказывается, тут стоял, и тоже открывши рот от удивления наблюдал за процессом лепки.
А пальчики-пальчушечки – и те, что ещё видимы, и те, что совсем не видимы, и даже, наверное, те, что совсем-совсем невидимы, но всё-таки есть – они, пальчу-пальчу-пальчушечки, они продолжали лепить из этой самой глины. И лепили они, уже даже, можно констатировать, что долепливали… Они долепливали…
– Кассандра, а почему ты мне никогда не говорила, что у тебя есть сестричка? Да ещё близнятушка? – спросила только что подошедшая малышка София. – Во как! У неё даже платьице такое же как у тебя, Кася. И даже… Даже туфельки! Смотри ж!
Все и без того смотрели. Смотрели и смотрели, как заворожённые. Кто бы мог подумать, что из глины… Из их, можно сказать, придомовой, приболотной глины можно… Можно лепить статуи… Или не статуи вовсе… Настоящих живых… Дышащих, по крайней мере…
Людей – чего же ещё! Дети ж, они тоже люди, правильно?
Вот они и стояли, и смотрели, и всё ещё не закрывали рты, не болтали и не отвлекались, а пучили в удивлении глаза. И на эти руки, с пальцами-послепальцами и ногтями-капотиками. И на эти… Да не бывает же таких статуй? Если б бывали, то давно бы целый парк налепили, получше того, что кованых кузнецами фигур.
Вот и стояли. Стояли и смотрели. Три друго-подруго-родственника. Кассандра Дубровина, её племянник Тимурка, и племянница же София. Они стояли смотрели, а руки-ручищи, и пальцы-пальчушечки – они работали не покладая рук. И кое-что они уже наработали…
– Смотри! Их уже… трое! – выдал Тимурка.
– Целых три! Прямо как нас! – сообщила очевидное всем присутствующим София.
Кассандра наконец хлопнула глазами и даже протёрла их. Но видение не исчезло. Руки-рученьки и пальчушечки странного дяденьки всё ещё бегали по кругу, что-то выискивая, может, поправляя волосики или аккуратно снимая одиночные пылинки с…
Перед ними, возле двух, уже наполнившихся водой ям стояли и… но ведь и вправду смотрели… три маленьких… но ведь не статуи же? Три маленьких человека. Две девочки – малышня и побольше – и один мальчик. И звали их…
– Смотри, Кася! – пискнула одна из девочек, которая малышня. – У той девчонки платье как у тебя. Ой! и туфельки!
Статуи, тем более только что из глины, конечно же, не смогли бы разговаривать, так что…
– Бежим! – крикнула Кассандра и ухватила за руки Софиечку и Тимурку.
И они побежали. Точнее, ноги сами понесли их куда глаза глядят.
3. Размерчики
А вообще космос большой, гораздо больше и важнее какой-то Нобелевской премии, хоть она и включает в себя миллион или два американских денег. Он такой большой, что больше него уже ничего и быть не может. Он даже такой большой, что некоторые думают, будто никак не получится пролететь его за всю жизнь. Даже если будешь лететь во всю прыть. Говорят, что даже если ты сядешь в ракету маленьким мальчиком, то пока летишь по космосу, успеешь подрасти и даже повзрослеть. Потом – всё ещё пока летишь – познакомишься с девушкой, жениться на ней и даже станешь совсем взрослым, очкастым дядечкой. А твоя девушка – всё ещё пока вы вместе летите – станет тётей. У вас даже родятся детишки. И всё это, представь, пока вы летите вперёд, по космосу. Потом, вы с девушкой-тётей станете седыми и сутулыми, а ваши детишки вымахают в дядей с тётями. И представьте, вы всё ещё будете лететь по космосу по прямой, а ваши детишки родят вам внучат. Хуже того, космос всё ещё не кончится, когда у ваших родившихся когда-то внучат, родятся свои собственные дети и внучата. А вы всё ещё будете лететь. И представьте, до края космоса вы всё ещё не долетите. Воистину этот космос он очень-очень большой, и поэтому будет наверняка правильным называть его не просто космосом, а космосом с большой буквы, то есть, Космосом. Пожалуй, так мы и будем делать всегда дальше в нашем новом рассказе.