– Рэндалл? Что ты здесь делаешь? Ты должен быть в Аэране. И почему врываешься без стука и приветствия? – В охрипшем после сна голосе Алана сквозило недовольство.

Рэндалл вглядывался в черты его лица. Из всех сыновей на Алана был похож только Уилл. Но на губах брата всегда играла лучезарная улыбка, а большие зеленые глаза искрились теплотой, какой Рэндалл никогда не замечал в отцовском взгляде, обращенном на него.

– Дедушка рассказал мне все… – Он судорожно вздохнул, пытаясь сдержать рвущийся наружу гнев. – Это правда? Ты надругался над моей матерью?

В глубине души Рэндалл до сих пор в это не верил. Отчаянно надеялся, что лицо Алана вытянется от изумления или покраснеет от гнева и негодования. Мечтал, что он начнет все отрицать, скажет, что это гнусная ложь. Или же попытается убедить, что дедушка просто хочет настроить его против отца.

Но Алан молчал. И на мгновение Рэндаллу показалось, что в его зеленых глазах вместе с чувством вины вспыхнула боль.

– Это правда, – тихо, но спокойно ответил Алан. – В тот вечер я выпил лишнего и случилось то, что случилось…

Рэндалл думал, что, услышав признание, не сможет сдержать ярость. Но слова человека, подарившего ему жизнь ценой жизни матери, опустошили его.

– И каково тебе? – шепотом спросил Рэндалл, сделав шаг к растерянному Алану. – Как тебе живется с осознанием того, что ты втоптал в грязь имя честной женщины? Что она в одиночку несла бремя позора, храня твой страшный секрет? Каково тебе – знать, что это ты и твой бастард стали причиной долгой болезни и смерти той, что любила тебя до последнего вздоха?

Рэндалл не чувствовал, как ногти впиваются в кожу ладоней, оставляя там красные следы в форме полумесяцев, не чувствовал соленой влаги на щеках.

– Мне жаль.

Всего два слова, в которых Рэндалл, однако, уловил разрушительную тоску, боль и вину.

Это стало последней каплей. Чувство опустошенности в груди было затишьем перед страшной бурей, которая вырвалась наружу с одной лишь целью – уничтожить, разрушить, убить.

Мощным ударом он разбил губу короля. Голова Алана дернулась вбок, и он с удивлением коснулся подбородка, по которому тонкой струйкой потекла кровь. Та же кровь с ревом пульсировала в голове Рэндалла. Он кулаком другой руки снова ударил отца – да так, что на этот раз Алан отшатнулся на несколько шагов. Третий удар свалил его с ног. Рэндалл оседлал его и стал методично избивать. Он превратил в кровавое месиво лицо человека, который дал ему жизнь, но отобрал все остальное: любовь, радость, мечты о счастливой семье.

Алан не сопротивлялся. Казалось, даже получал некое нездоровое удовольствие оттого, что Рэндалл наконец-то сорвался. Не смог обуздать внутреннего демона. Не смог подавить грязную бастардову сущность.

После очередного удара раздался неприятный хруст в носу Алана, и тот прерывисто захрипел. Этот звук подстегнул гнев Рэндалла, и он занес кулак для очередного удара, который точно бы лишил отца чувств. Но в этот миг кто-то схватил его и начал оттаскивать назад.

– Остынь, идиот. Ты же его убьешь! – услышал он голос Тристана.

– Плевать, он это заслужил! – Рэндалл попытался вырваться из хватки брата, но та оказалась на удивление крепкой. – Пусти немедленно.

– Тебя казнят за цареубийство, дубина! Он того не стоит.

Странным образом слова Тристана подействовали на него. Ярость схлынула, оставив одну лишь усталость и приторный вкус соли и металла во рту. Рэндалл даже не заметил, что прикусил губу до крови.

Он позволил Тристану увести себя из отцовских покоев. У двери он обернулся. Алан сел и дрожащими руками стал ощупывать распухшее лицо. Рэндаллу бы хотелось, чтобы эта картина принесла ему толику облегчения, но ничто не способно было залечить новые раны и облегчить боль от старых.