– Мы тоже тебя любим, мамочка! – обхватив мою шею руками, поведала мне Машка. – Уже скучаю по тебе.
– И я… Солнышко! И я по вам уже скучаю! – уткнулась я носом в её рыжие, как и у меня, кудряшки. Затем я крепко прижала к себе младшенького. – Не расстраивайся по поводу второго места. Ты у меня лучший! Знай это!
Оставшиеся пару минут мы провели в объятьях друг друга, пытаясь вобрать в себя огонек этого момента на всю следующую неделю.
– Пока, мамуль…
– Пока, Кирюша…
Дверь закрылась. Часы пробили двенадцать, и карета превратилась в тыкву…
Глава 4
«Я сегодня виделась со своими детьми, как и каждую пятницу последние два года. И каждый раз я испытываю что-то подобное тому, что испытывала при их рождении. Шесть дней забвения в собственных кошмарах, и вдруг прояснение, и вдруг волна любви, счастья, жизни. Жаль только, что, как только за ними закрывается дверь, я тут же вновь оказываюсь в Этой реальности, заключающейся в том, что я сумасшедшая и не могу дать своим детям больше, чем час общения в приемной психбольницы в неделю. Я уже не чувствую себя их матерью. Лишь когда они дружно называют меня мамой, я понимаю, что, действительно, я их мать.
Когда-то все было иначе. До определенного момента я точно знала, что никто лучше не позаботится о моих детках, чем я. Мы делили на четверых каждый момент жизни друг друга.
Когда родилась Машенька, Алёше было пять лет. Он так старался помогать мне, это было трогательно до боли в груди. А теперь они подросли и постоянно цепляют друг друга. Надеюсь, что за буйством гормонов в переходный период они не растеряют ту заботу друг о друге, что я прививала им с детства. Ведь им сейчас приходится переживать период взросления в отсутствие матери и по большей части отца.
Что же до леса, в который не повез деток Максим по причине своей «невероятной занятости», то мы бывали там не только в грибной сезон. Мы ездили по окрестным лесам несколько раз в месяц, независимо от времени года, даже зимой. Брали с собой фотоаппарат, продукты для пикника, а иногда и палатку для ночевки под звездным небом.
Из леса мы обычно привозили тысячи фотографий, кучу впечатлений, всевозможные гербарии, материалы для композиций, которые потом мастерили дома, все, кроме грибов и ягод, которые обычно съедали там же на месте. Вернее будет сказать, грибы мы не ели, а только искали их на интерес, не срезая.
Помню, когда Серёжке было года три, он втихаря наелся каких-то грибов, и мы так быстро сорвались с места и повезли его в больницу, что я даже фотоаппарат забыла на поляне. На следующий день мы вернулись на то место, и каково же было мое облегчение и радость – фотоаппарат лежал нетронутым именно там, где я его и оставила.
Грибы оказались съедобные, в больнице Серёже промыли желудок и отпустили домой. С тех пор он так невзлюбил грибы, что даже просто искать их отказывается, не говоря уже о том, чтобы есть.
Ещё был момент, когда Лёша залез на дерево, а Машка увязалась за ним. Он, как мог, подстраховывал сестренку, но та все же сорвалась. Лёше удалось поймать её, но сил удержать не хватило. В тот раз Машка сломала руку. Тогда мы тоже собирались второпях, но ничего не забыли.
Перелом был несложный. Через месяц моей доченьке уже сняли гипс.
Надо сказать, она не перестала лазать по деревьям».
Поток моего красноречия был прерван очередным приступом.
Снова боль. Чужие кровоточащие звезды, огненная Луна, зубы, когти… Тишина, покой… Моя Вселенная… Пустота…
Открыв глаза утром, я обнаружила перед своим лицом радостную улыбку.
– Ну, наконец-то, соня! Я уж соскучилась по тебе!
– А, всего лишь ты…