Прошло два года. Дембель Соловья оказался неизбежным, но лучше бы его и не было. Тогда Соловей еще не знал: у нас, если не попал на одну войну, более чем возможно, что попадешь на другую, и она будет не менее жестокой. Возвращение в родной город оказалось сродни посещению владений Люцифера. Только вместо огненных сковородок живые люди горели в нем на белом порошке…
Марафет
Что ж, дорогой друг Мишка, продолжу свое письмо. Да, было когда-то время шумных гулянок. Мы могли уснуть в одном месте, а проснуться в другом. А могли вообще не спать – но сейчас я не об этом. Сейчас я хочу у тебя попросить прощения за то, что мне пришлось тогда уйти служить. Зачем я пошел в армию? Не знаю. Просто больше пойти-то было некуда. Надеюсь, что поймешь ты меня правильно и зла не держишь…
Чалый проснулся с ощущением адской боли. Если раньше тело затекало и «хребет падал в трусы», то теперь нормой жизни считалась ломка. Хотя чем-то Чалый даже стал похож на спортсмена: потому что каждый день нужно было поставить рекорд – найти деньги и взять дозу. Теперь он ходил не в магазин, где от него «разбегались бутылки», а в аптеку. Шприц, «колеса», подъезд, жгут, укол. И снова по кругу. В те редкие дни, когда Чалый не «вмазывался», он беспробудно пил. Именно поэтому от него разбегались бутылки в магазинах и старые друзья на улице…
– Е-ебутся вши на голове! – сказал сам себе потрясенный своим состоянием Чалый.
– Вот ты придурок, – отозвалась измученная душа. – Кто ж марафет с бухлом мешает?!
– Ты не поверишь – все мешают!
– Я разве сказала, что твои друзья умные? Они тоже придурки поголовно. Лыжи вы все скоро склеите… Как говорят врачи – не приходя в сознание.
– Что ты каркаешь, дура?!
– А где твой друг Виталик, например? Умер твой друг Виталик, сгорел на работе. Это надо же: уколоться им было нечем, так они с Болгарином ничего лучше не придумали, как пойти в зал игровых автоматов и дать газовым ключом по голове охраннику, чтобы забрать из кассы деньги.
– Они ничего не соображали, – попытался защитить своих Чалый.
– Между прочим, охранник инвалидом остался, у него теперь железка в башке и пенсия с гулькин хрен.
– А не надо было сопротивляться!
– У него вообще-то работа такая – сопротивляться. А у Болгарина вашего теперь другая работа – сидеть, мозоль на заднице натирать. Восемь лет получил как главный злодей. Но он-то отсидит и выйдет; может, еще и поживет, если торчать перестанет. А твоего Виталика родители отмазали, он условный срок получил – и что? Попал под высокое напряжение и сгорел к чертовой матери. Не надо было с судьбой шутить.
– Долго ты еще издеваться будешь, сволочь бестелесная?
– Пока торчать не перестанешь. Или не помрешь.
– Постараюсь сегодня перетерпеть. Соловей из армии возвращается. Так что – киряем!
– Как в старые добрые времена, весело и вкусно?
– Да, как в «Макдональдсе».
Встреча друзей прошла в «детском баре „Островок“» – так местная шпана называла обычный детсад, в котором было несколько заброшенных веранд. Именно здесь обычно проходили дворовые пьянки, а девочки теряли девственность. Примета времени – девочки теряли девственность в детском саду. Такой вот глупый каламбур…
Поэтому все кусты изобиловали использованными презервативами, пустыми бутылками и шприцами-«баянами».
– Дай-ка я на тебя посмотрю, дяденька военный!
– Смотреть не надо, надо выпить!
Но они все-таки таращились друг на друга с интересом. Чалый не мог понять, откуда у Соловья появились мышцы, а Соловей гадал, зачем в такую жару Чалый напялил футболку с длинными рукавами…
Впрочем, все вопросы улетучились, как только появилась компания, водка и гитара. И упомянутые девочки тоже были.