Совет друга Коридона вроде есть. Но с чем его едят, так и не понятно. Ни мне. Ни писателю. Да вообще никому, кого ни спросишь, не понятно. Кроме редактора. Но тому что? Ему бы клеймо какое кому приклеить. Одно слово – злой он, редактор этот. Это, наверное, его профессия обязывает.

Так что видите, к каким логическим тупикам философские беседы на кладбище приводят. Человек с добрым советом к вам, а вы рассуждаете. Непонятно вам! Вечно вам что-то непонятно. Проще нужно на жизнь смотреть. Тем более писателям.

Рассказываю. Дело было так.

Зашли с Коридоном в кафе. В центре города. В стекляшку.

Я себе заказываю:

– Лёд. Газировка. Паста карбонара. И две булочки.

Коридон взял кофе. Растворимый. Потом пошёл Коридонов монолог. Суть уже не передам, но постепенно, плавно и незаметно он перетёк в тему, которую двумя словами можно сформулировать в один конкретный вопрос. Звучал он примерно так:

– Почему врачи берут с пациента за лечение наперёд?

Это, по мнению Коридона, неправильно. Врачи не правы. При этом в подтверждение своего оценочного суждения он привёл десяток аргументов, минут на 15.

В его суждениях было много чего. И сложности бытия простого врача. И дороговизна лекарств. И основной тезис, что, для того чтобы стать врачом, нужно долго учиться. Это дорого. Лучшие годы уходят на зубрёжку и сплошные лишения бедного студента-медика. И вот теперь, став врачом, он, доктор то есть, спешит наверстать упущенное.

Вот лично я с этим не согласился. Я сказал дословно следующее:

– Врачи берут за лечение наперёд потому, что сами не знают, будет ли кому потом расплатиться после их лечения. Берут сразу, чтобы не рисковать. Мало ли что?

Коридон расстроился. Задумался и изрёк:

– Нет. Не пойду я сегодня к врачу. Теперь я призадумался.

Вот! Расстроил человека на ровном месте.

Рассказываю. Дело было так.

Зашёл Коридон на кофе. Попили кофе. Без бутербродов. На третьей чашке рассказываю. Коридон слушает.

– Был позавчера в магазине. Сбылась ныне мечта советского человека, потому что в магазине всё есть, и всего можно брать по чуть-чуть, чтобы на день-три хватило. Тётка – новая продавщица. Мне она сразу не понравилась. Глаза бегают. Прошу двести граммов конфет из Белоруссии. «Беловежская пуща» называются. Отвешивает. Ссыпает в пакет. Пакет завязывает напрочь. Уже ненавижу. Прошу двести граммов «Минчанки» – дернулась развязывать пакет. Безуспешно. Ссыпала в другой. «Всё?» – Спрашивает и опять пакет намертво затягивает. «Нет! – отвечаю. – Мне ещё двести граммов „Беларускiя цукеркi“». Отвесила, снова намертво завязала. Я говорю ей, чтобы не спешила. Я буду и другие конфеты брать на пробу. Вроде послушалась. Набрал ещё всяко-разно. Ещё масла, мяса, сыра, колбасы докторской, кефира, печений разных. Нормальный такой пакет получился. Увесистый. На пределе прочности ручек. «Дай, – думаю, – возьму ещё колечко сыро-вяленой колбасы. Вдруг Коридон зайдёт?» И, что важно, тётка всё так же в глаза не смотрит. А глаза у неё суетятся. Бегают. Куда угодно смотрит, а в глаза – ни-ни. Но мне-то какое дело? Отдал деньги. Взял пакет с продуктами, и чёрт меня дёрнул чек в полметра прихватить с собой. В карман сунул и пошёл.