Павел бросил взгляд на засаленную кепку мужика, лежащую рядом с порцией жареной рыбы, и задумчиво изрек:

– У каждой симпатичной девушки есть ухажер и, как правило, не один.

Кандидат в мастера спорта по самбо и уроженец Марьиной Рощи, хулиганского предместья столицы, Паша Колесников не боялся уличных стычек, а воспринимал их как эпизоды повседневной жизни. За это его и прозвали «Буря».

Утолив голод, он купил в киоске газету «Правда» и, усевшись под старыми вязами на скамейку в городском сквере, углубился в чтение. В бравурных декларациях политических обозревателей подспудно сквозила настороженность, ожидание беды. Это чувство было для Колесникова знакомо: в полку, несмотря на все старания замполита, постоянно ходили разговоры о неминуемой войне. Павел не мог понять, зачем в их часть свезли кучу исправной техники, которую разместили крыло к крылу, в три ряда на стоянке возле ангаров.

«Суток не хватит, чтобы их растащить, проверить, заправить и пустить в дело».

Офицерам пояснили, что это явление временное, идет реконструкция ряда аэродромов, и самолеты вскоре отправят обратно.

«А если враг внезапно нападет? Их же моментально размолотят!»

Это прекрасно понимал и его командир, капитан Домников, поэтому «ишаки» его эскадрильи располагались недалеко от взлетной полосы, снаряженные, заправленные и готовые к немедленному вылету.

Подойдя к столовой, Колесников обнаружил возле входа Бригиду, готовую к походам по публичным местам: на ней была расклешенная плиссированная юбка до колен, стянутая широким поясом на узкой талии, бледно-зеленая блузка с широкими рукавами и модные туфли. Каштановые волосы девушки сплелись в две озорные косички.

«И когда только успела?!» – подумал Павел.

– Пошли, – сказала Бригида и по-свойски взяла его под руку.

– Куда идем? – поинтересовался Колесников.

– В кино, как ты обещал. В клубе возле моего дома крутят «Цирк» с Орловой. Посмеемся, пока дают.

– Что значит «пока дают»? – Колесников остановился и пристально посмотрел на свою спутницу.

– Так война же скоро начнется, – непринужденно заметила девушка.

Павел чуть не поперхнулся, но смолчал.

После кино они отправились на танцы. Танцплощадка располагалась в том же сквере и представляла собой заасфальтированный пятачок, огороженный забором из сварной арматуры. Вход был бесплатным. На небольшом возвышении играл маленький оркестрик.

Они станцевали вальс. От танго Колесников отказался.

– Ну не умею я, не обучили.

– Вот я и обучу, – сказала Бригида и потянула его за рукав в водоворот танцующих пар.

Еще при входе он заметил группу молодых парней, откровенно пялившихся на Бригиду. Один из них позднее пытался пригласить ее на танец, но девушка отказала:

– Ты видишь, что я не одна, Гунтис.

Колесников вспомнил мужика в столовой, который говорил о каком-то Гунтисе, и подумал о возможных последствиях. Местное население относилось к советским военным по-разному: одни бурно приветствовали их, но находились и противники установления советской власти, державшие камень за пазухой и фигу в кармане. Но здесь предполагался конфликт не по национальному, а по половому признаку.

На выходе с танцплощадки их встретили трое крепких парней.

– Брича, отойди в сторонку, нам с этим офицериком поговорить надо, – сказал один из них, тот самый отвергнутый Гунтис.

– И правда, Брича, посиди пока там на лавочке, – немедленно согласился Павел.

– Ты меня не купил, Гунтис, – фыркнула Бригида, но тем не менее отошла в сторону.

– Отцепись от нее, иначе будет плохо, – проговорил Гунтис по-русски с прибалтийским акцентом, сурово насупив брови. Парень храбрился, но явно волновался.