Существенных было томов тринадцать, а все остальное – многочисленные экземпляры «Вече», изъятые при обысках. Полный комплект был взят у Петра Максимовича Горячева, печатавшего в Питере мой журнал за плату и рассылавшего его бандеролями по адресам.

Был он смелый и горячий. Однажды я запоздал с оплатой, был совсем на мели. Получаю ультиматум: «Если к такому-то числу не получу денег, выброшу все номера на помойку!» Наконец, я высылаю ему денежный перевод. Он сердечно благодарит и рапортует: «Шеф, готов выполнять любое Ваше задание!» Бедняга выехал в Италию по приглашению, и, по слухам, ему было там неуютно. «Вече» получали в Киеве, Твери, Ярославле, Архангельске, Магадане, Нальчике, Воткинске, Магнитогорске, Барнауле, в Краснодарском крае, в Гороховце и т. д. Нередко журнал вскрывали «нечаянно» на почтамтах и передавали в КГБ. По делу № 38 о моей «антисоветской деятельности» допросили более ста человек.

А. И.Байгушев пишет: «Я как профессионал читал все номера «Вече» и могу с полной ответственностью сказать, что это был чисто православный журнал – в нем не было ни грана политики, никакой антисоветской пропаганды»[43]. Александр Иннокентьевич, анализируя деятельность Андропова, пришел к выводу, что всю огромную существенную структуру КГБ (включая внешнюю разведку и контрразведку) он передоверил предателю генералу Олегу Калугину. «Андропов своими руками практически сдал КГБ противнику» (с.295), а сам непосредственно занимался только любимым делом – Пятым (ИДЕОЛОГИЧЕСКИМ) Управлением КГБ. Этого заклятого врага русской идеи заботила исключительно борьба с русским патриотизмом.

«Вот на таком сатанинском уровне, – свидетельствует Байгушев, – Лубянка у Андропова против православия и работала. Напротив все то, что творили евреи, – «Пятка» (5-е Управление) как бы не видела, их на Лубянке уважали, им давали личные телефоны, помогали с изданиями и выставками, играли с ними в призрачный «раскол демократического движения» (Байгушев, с. 241). На совести андроповского ведомства в период перестройки создание вроде бы прочекистских «народных фронтов» в Прибалтике и Молдавии. Питомцы Андропова (Бобков и К.) несут прямую ответственность за последующий развал великой державы.

Но это потом. А пока на процессе во Владимире 24–26 сентября 1975 года они расправляются с русским почвенником. Пригласить своего адвоката мне не позволили, сославшись на то, что Московская коллегия не может отпустить его во Владимир. Вместо этого мне был предложен другой защитник, который сказал: «Я немного познакомился с вашим делом и вижу, что вы виновны. Вы должны признать свою вину». Я сразу отказался от палача в роли защитника. Тогда привели другого – женщину, молчавшую насчет моей вины. На суде она защищала меня следующим образом: «Осипов, конечно, клевещет, утверждая, что у нас в стране распространено пьянство, но его клевета не имеет цели подрыва советского строя. Я прошу суд переквалифицировать обвинение с 70-й статьи на 190-1».

Суд проходил в читальном зале клуба имени Фрунзе. В зале сидело человек сорок специально подобранной публики – очевидно, чекисты, активисты, бойцы идеологического фронта, просто партляйтеры. Они создавали фон, чтобы я не геройствовал, не апеллировал к публике. Теперь, наверное, вся та общественность влилась в демократическую «партию власти», в «Наш дом – Россия», «Единую Россию» и т. д. Ведь все большею частью остались в номенклатуре. Само здание было оцеплено плотным заграждением милиционеров. Только свидетели могли пройти сквозь эту цепь.

«Хроника» (37/ 7-10) сообщала: