– Слушай, – говорю я тому бармену, к этому моменту очень правильно выговаривая слова, – жжже-елаю-ююю с тобой сыграть!

– На что?

– Ну – у, не на просто так, конечно… на коктейли… по два пятьдесят…

Бармен посмотрел на меня очень внимательно и придвинул доску.

Через полчаса все забросили свой футбол и сгрудились вокруг нас.

Я выиграл у него подряд восемнадцать коктейлей.

– Так! – сказал я, раскланиваясь в сторону зрителей, – Спасибо за внимание! Рад был нашей встрече. Еще увидимся.

– А теперь мне нужно деньгами семь рублей, – обратился я к бармену, постепенно трезвея, – остальные коктейли ты ставишь на поднос, сколько уместится.

Уместилось восемь стаканов, прочие я ему простил, и он проводил меня вниз лично, нес передо мной поднос со стаканами и деньгами.

– Блин, Валера! – вскричал помощник, – Куда ж ты делся? Я тут два часа сижу в окружении пулеметов!

И я ему рассказал про шашки. Мы расплатились, проглотили коктейли и вышли – на шаланду было пора.

– А если б ты проиграл? – все переживал по дороге помощник и качал головой, а я улыбался и только, потому что все перед глазами снова принялось сливаться во что-то розовое и на душе приютилось тепло.

Если б проиграл. Ну, да! Я в шашки никогда не проигрываю.

Значит так, объясняю: хочется в море ходить.

Кораблей нормальных нет, экипажей тоже нет – потому как все в сиську пьяные – но хочется.

На дворе 1995 год. Матчасть без присмотра уже лет десять, и люди по помойкам.

Но мы же великая страна! (При этом ебануть бы об чего-нибудь!)

А великая страна не может без флота! (И еще бы ебануть!)

Ну, раз не можете, тогда так: сначала из трех кораблей делаем два, потом из четырех делаем два, затем из шести делаем два, из десяти… и вот когда из одиннадцати мы соорудим один, тогда в море пора, надо только подводничков на него посадить, потому что корабль у нас не совсем корабль, а подводная лодка.

И кого на нее посадить? А кого попало. Кого на улице поймаете – вон их сколько, неухоженных. Так что за работу!

И придумана была прекрасная секретная операция по отлову людей, при которой в «УАЗик» начальника штаба, бредущий вяло, как больная гиена, по дороге в поселок, бросались все, кого встретишь, там уже выяснялось кто это у нас тут по специальности, после чего народ отвозили на пирс и под охраной с автоматами опускали в лодку.

Очень скоро в лодке от народу было не протолкнуться. Все они желали идти в море, потому что ни одного нормального среди них не обнаружилось.

Последним закинули штурмана Василия и он был трезвый, а до отхода ерунда осталась.

Старпом, в голове трава – на траве дрова, икнул и скомандовал:

«По…ый, бля….шли…. – то есть, «По местам стоять, со швартовых сниматься!»

Ага! Значит, к «бою и походу» они давно приготовились.

А на пирсе стояло родное командование, которое и помогло «отдать концы!», особенно кормовой.

Ну! Мда!

А место, из которого они выходят – это такое узкое, как ковшик с ручкой, горлышко, причем под словом «ручка» понимается проход (вокруг Дальний Восток, проще говоря).

А напротив него, того прохода, чтоб от ужаса вам обмотаться, остров.

И вот подводная лодка чудовищных размеров, из-за конструкторов горбатая, страшная для врагов как смерть, битком набитая всякой пьянью, высунула свою гидроакустическую морду в залив, направляется прямиком к островку со скалами, чтобы вовремя от него повернув влево, устремиться в большой и огромный океан.

И надо же, именно в этот момент трезвый штурман Василий, не имея никакой возможности выставить подчиненного на мостик, в виду полной его невменяемости, решил выходить из базы по радиолокации, корректируя место эхолотом, циферки которого он видел краем глаза торчащими на табло из штурманской.