… У нас стоят замечательные погоды, цветет акация, ландыш и сирень оцветает, какие чудесные вечера, вот сегодня села на крыльце, поиграла на аккордеоне, «попела», вспомнила тебя и вот решила поговорить с тобой на сон грядущий. Может быть, в этот момент ты тоже вспоминаешь меня, вспоминаешь ту, которая тебя ждет…»

Лидочка Сорокина прекрасно пела. Пела душой, легко и свободно. Когда она брала аккордеон и начинала играть и петь – затихал стук костяшек домино, мальчишки прекращали гонять мяч – весь двор слушал ее. Одной из любимых Лидиных песен в тот год была «Цветочница Анюта»:

«Но однажды весной лейтенант молодой

Взял корзину цветов в магазине,

Взглядом полным огня посмотрел на меня

И унес мое сердце в корзине…

И с тех пор я грущу, позабыть не могу

Нежный блеск золотистого канта.

И в открытую дверь, ожидаю теперь

Из прохожих – одних лейтенантов…»

Письма Виталия были желанны и нравились Лиде. Конверты с обратным адресом: Баку, Каспийское ВВМУ – поднимали настроение, она ходила словно именинница…

«Сегодня получила твое письмо… хожу как именинница. Витуська, все твои письма очень разнообразные, и мне очень и очень нравятся.

… А вот теперь мы с тобой уже (можно сказать) самостоятельные люди…

Ты будешь офицер флота, а я буду учить молодое, новое, здоровое поколение… которые наивно смотрят в безоблачную даль моих голубых глаз. (Это было, когда я занималась с 1 классом).

Я думаю, ты сейчас Витуська тоже не отказался бы смотреть в глазки хорошенькой учительницы. Правда?»

В своих письмах молодые люди сначала робко, затем все откровеннее и откровеннее признавались друг другу в своих чувствах, которые от письма к письму крепли и занимали все больше места в их мыслях…

Радость будущей встречи согревала их. Эти письма, а писали они друг другу почти через день, – настоящая повесть о первой любви, пронесенной в самые тяжелые послевоенные годы, несмотря на все трудности флотского быта, через многочисленные расставания и тысячи километров. « Милый Виталька, здравствуй!

Вот только сегодня утром отправила тебе письмо, а днем получила от тебя два письма. Ты поистине славный и искренний друг…

…ты один ласковый, нежный, хороший друг у меня, я жду встречи с тобой, как чего-то очень важного и ты прав, что наша встреча нам с тобой принесет счастье…».

Чем больше вчитывался я в письма Лиды и Виталия, тем яснее понимал, что их личная переписка становится душой книги, хроникой чувств, и фактическим, если хотите, историческим документом о том далеком и трудном времени.

Лида, как будто предчувствуя это, писала Виталию:

« …все твои письма у меня хранятся все вместе в образцовом порядке. Когда-нибудь прочитаем их, как хронику наших чувств».

Поразительно, но ни в одном письме нет нытья и жалоб на тяжелую жизнь и послевоенную разруху. Молодые люди жили не «тряпками», не желанием «теплее» устроиться, а будущим, их личным счастливым будущим и будущим их советской страны.

Лида писала Виталию:

«Мои ученики очень любят и уважают меня, но я перед ними не в долгу, я отдаю им все свои знания, всю свою молодую энергию подчиняю одной целее. Выучить детей преданными, культурными будущими строителями коммунизма».

Конечно, я тщательно и тактично отбирал выдержки из писем. Но без них книга была бы сухой, не пропитанной духом того времени, не наполненной чувствами и жизненными переживаниями флотского парня Виталия и молоденькой учительницы Лидии.

Прочитав Лидочкино письмо, Виталий в задумчивости облокотился на леер. Темный близкий берег Корабельной стороны словно надвинулся на него. Слабо мерцали светильники на шкафуте, ровно гудела приточно-вытяжная вентиляция, но Виталий ничего этого не слышал и не замечал. Мысли его были в ближайшем будущем: заканчивается беззаботная курсантская юность. Впереди офицерские погоны и корабельная служба.