Джардир не стал добивать оглушенного демона и пошел на следующего, осыпая его точными ударами копья в уязвимые места. Позади раздался рев пятидесяти доблестных воинов, посыпавшихся со стены, и Джардир понял, что может не опасаться за тыл.

– Эверам видел, как доблестно вы бились, брат мой! – крикнул Джардир кай’шаруму шарахов, белое покрывало которого покраснело от крови. – Позаботься о раненых! Мы довершим то, что вы доблестно начали, и проследим, чтобы шарахи вышли на бой следующей ночью!

Третий демон, на которого напал Джардир, повернулся к нему и цапнул зубами копье, расщепив дерево. От удара Джардир потерял равновесие, и тварь подцепила лапой край его щита. Алагай согнул жилистую руку, и лямки щита лопнули. Джардир грохнулся на землю и метнулся в сторону, увертываясь от чудовища. Мгновение преимущество было на стороне демона, но кай’шарум шарахов врезал твари в бок, отшвырнув ее в сторону.

– Шарахи будут биться до конца, брат! – крикнул кай’шарум, однако песчаный демон оправился от удара, хлестнул воина хвостом и присел перед смертоносным прыжком.

Джардир огляделся. Все его воины сражались, и оружия поблизости не было.

«Я рожден, чтобы умереть на когтях алагай», – напомнил он себе, с рычанием вскочил и перехватил песчаного демона в воздухе, когда тот прыгнул на кай’шарума шарахов.

Демон был намного сильнее, но сражался, повинуясь инстинкту, не ведая о жестоком искусстве шарусака. Джардир схватил его за лапу и развернулся, направив силу прыжка в другую сторону. Тварь пролетела пятнадцать футов и с воем упала в яму посередине засады. Солнце сожжет ее дотла.

На него набросился еще один песчаный демон, но Джардир со всей силы ударил его в шею, подсек под колени и прижал к земле. Он обратил силу бьющегося алагай против него самого, уворачиваясь от клыков и когтей.

Шершавые плашки брони демона рвали ткань, резали кожу. Напряженные до предела мышцы изнемогали от боли, но Джардир дюйм за дюймом продвигался за спину демона, пока не завершил захват и не встал. Он был выше алагай и легко оторвал чудовище от земли, пропустив руки ему под мышки и сцепив на затылке. Демон бился и верещал, но Джардир, шатаясь и стараясь держаться подальше от задних лап, потащил его к яме.

Он с криком швырнул второго демона в яму и радостно отметил, что его воины уже загнали в нее большинство алагай. Дно превратилось в мешанину чешуи и когтей; вырезанные на стенах метки яростно сверкали от попыток тварей выбраться наружу.

– Я полюбуюсь, как вас спалит солнце! – крикнул Джардир.

Лицо его горело победным румянцем. Он повернулся, чтобы броситься в бой, но оказалось, что сражаются всего несколько человек и помощь им не нужна.

Остальные воины смотрели на него во все глаза.

Остаток ночи Джардир и кай’шарум шарахов простояли дозором над ямой с алагай. Остальные воины сгрудились рядом, и когда лучи солнца упали в яму, все торжествующе закричали. Демоны с визгом задымились и наконец вспыхнули жарким пламенем. Люди с радостью смотрели, как свет Эверама обращает их в ничто, из которого они явились.

Джардир и другие шарумы опустили покрывала, как полагалось с рассветом. Днем шарахи, вассалы маджахов, были кровными врагами Каджи. Джардир настороженно смотрел на кай’шарума. Обратиться друг против друга на нейтральной территории Лабиринта – позор для обоих, но подобное случалось не так уж и редко.

Однако командир шарахов поклонился:

– Мои люди перед тобой в кровном долгу.

Джардир покачал головой:

– Мы лишь повиновались воле Эверама. Ни один даль’шарум не оставит брата в беде, а ночью все мужчины – братья.