– Скорее уж, два сапога на одну ногу, – поправил Жирмята.

Братья не были близнецами, но так старались походить один на другого, что наёмники, бывало, путали их в спешке. Одинаковость и стремление подражать доходили порой до абсурда. Копировалась манера одеваться, разговаривать, жесты, мимика… ну, и глупости тоже. И если один из братьев наступал на грабли, можно было держать пари, что второй скоро последует по его стопам.

***

Стоило покинуть лес, как тут же налетел сильный ветер и все, кроме Андала, полезли за плащами. А тому хоть бы хны, знай себе лошадей погоняет, и даже куцую свою одежонку не запахнул.

– Он, верно, и зимой в безрукавке ходит, – заметил, ёжась, Жирмята.

На безлесой равнине дорога просматривалась далеко. Подозрительная повозка так и не появилась, и Волошек побежал к командиру с докладом.

Монах правил лошадьми, а орк сидел рядом, укрытый клетчатым пледом. В одной руке он держал крышку из-под термоса и похлёбывал из неё кофе, в другой, словно маршальский жезл, сжимал надкусанный рогалик.

– Нет повозки, – сообщил Волошек. – Всё чисто.

– Отлично! – Дастин сделал глоток и зажмурился от удовольствия. – Теперь им не до нас. У бедных лошадок вздулись животы и они могут сгодиться разве что в качестве буйков на воде.

– А смысл? – осмелился Волошек на вопрос.

– Нам нужно проскочить степь, – пояснил Дастин, отправляя в рот последний кусок. – Пространство открытое. Самое удобное место, чтобы подать сигнал дымом или бумажным змеем. Зачем нам лишние неприятности? Если это была слежка, то мы её сбросили.

– А если они обычные крестьяне?

– Тогда к вечеру от хвори у лошадей и следа не останется. Эмельт не стал бы попусту вредить животным.

Благодушие длилось недолго. Взглянув на сторожевой амулет, командир нахмурился – тот вовсе и не думал угасать. Клетчатый плед отправился в мешок, а орк, полуобернувшись, опёрся на бочку и гаркнул:

– Пока степь не пройдём, глядеть в оба!

Не прошли. Ровно посреди языка амулет полыхнул янтарём. Дастин взобрался на бочку и скоро увидел орду, что двигалась наперерез конвою. Заметил поздновато – с сырой земли пыль не поднималась – однако раньше, чем орда углядела добычу.

Конвой встал. Наёмники вытащили клинки, Волошек с Жирмятой разнесли по повозкам арбалеты и луки с запасом стрел. Особого воодушевления не наблюдалось. Биться с ордой в степи всё равно, что промышлять пиранью, ныряя с удочкой в Амазонку. Шансов почти никаких.

– Без лошадей идут, и то хорошо, – произнёс Дастин, слезая с бочки.

– Твои дружки, косоглазые, – желчно заметил Андал, но орк даже ухом не повёл.

– Весточку Тургу отправлю, – сказал он.

Сверившись с картой, быстро написал на лоскуте шёлка несколько фраз и цапнул из клетки голубя. Тот забился в когтистых лапах, предчувствуя смерть от орчьих клыков, но чутьё на сей раз обмануло птицу. Прикрепив послание, орк подбросил её повыше и пронзительно свистнул. Обалдевший от счастья голубь дёрнулся, кувыркнулся через себя, затем махнул крыльями и, быстро сориентировавшись, направился к Киеву.

– Ему, счастливчику, полчаса лёта до дома, – вздохнула Ксюша.

– Нам-то корысть какая? – проворчал Андал. – Пока соберут подкрепление, пока доберутся сюда, косоглазые нас уже по кольям рассадят, словно горшки на просушку.

Его пессимизм разделяли многие, но пустую болтовню никто не поддержал.

– Эх, пробиться бы нам вон к тому холмику, – сокрушался орк, почёсывая когтями щетину на скуле. – Там закрепиться можно.

– Не успеем, – сказала Ксюша.

– Не успеем, – согласился командир.

– Я могу отвлечь их на время, – предложил Априкорн. – Думаю, хватит, чтобы добраться до холма.