Все выявленные, как выразился Вакшанский, «эвенты» проживали – постоянно или временно – внутри круга диаметром примерно в полторы мили.

– Неплохо, да? – спросил Вакшанский. – Для такой скудной информации…

Неплохо? В каком смысле? «В математическом». – объяснил он, и это слово показалось мне приговором. И еще Вакшанский сказал: «Плотность событий на квадратную единицу измерения падает до нуля почти линейно. Семь случаев произошли в зоне действия соседних полицейских участков – шестого и третьего, я связался с коллегами, это заняло некоторое время, но зато я получил относительно полную картину. И кстати…

Он помедлил, посмотрел на меня вприщур, будто соображал, правильно ли я пойму то, что он скажет, и стоит ли вообще говорить то, что он собирался сказать.

– Кстати, у вас, детектив, было два случая… э-э… послесмертных контактов, верно? На самом деле их было восемь, кроме этих двух. Два практически достоверных, четыре вполне вероятных и еще два сомнительных, но я их включил, поскольку сами по себе такие контакты – явление не широко распространенное, и даже сомнительная информация имеет значение.

– Послушайте, – прервал я молодого человека, – о чем вы говорите? Что значит – «явление, не широко распространенное»!? Вы допускаете, что, в принципе, возможна связь с тем светом?

– Детектив, – в свою очередь перебил меня молодой человек, – я не интерпретирую явления, я лишь регистрирую – по вашей просьбе – их присутствие. Два случая я нашел в ваших протоколах. Еще восемь обнаружил в ходе статистического исследования, и об их степени надежности сказал. Меня заинтересовал эффект – повторяю, не интерпретация, здесь могут быть самые разные варианты. Если говорить о вере, то скажу сразу – я, естественно, в загробный мир не верю. Но явление по-видимому существует, и я, понятно, заинтересовался, насколько оно распространено – вне того класса данных, с которыми мне пришлось работать. Я провел, скажем так, расследование – не в детективном, разумеется, а в математическом смысле, – и обнаружил сообщения о множестве подобных «фактов» в самое разное время и в самых разных странах. Во всех случаях оценка надежности очень низка. Я посчитал это фоновым шумом – надо было установить уровень статистической погрешности, от которого отталкиваться. Так вот, «наши» десять случаев значительно «выбиваются» из фона. Если среднее статистическое отклонение определяется на уровне одной сигма, то «наши» имеют значимость от двух с половиной до четырех сигма.

– Стенли, – в очередной раз перебил его я. – Извините, ваши сигмы для меня темный лес и китайская грамота. Вы можете по-человечески?

– Могу. – Вакшанский посмотрел на меня с презрением, а может, мне так показалось. – В десяти случаях – именно в наших и ни в каких других – достоверность «посмертных сообщений» выше девяноста девяти процентов, а в трех случаях – в частности, и тех, на которые указали вы, – больше девяноста девяти и девяноста девяти сотых процента…

– Иными словам, вы даете голову на отсечение…

Вакшанский смерил меня взглядом.

– Голова мне еще пригодится, детектив. А эти эвенты действительно существуют на приличном статистическом уровне. Хотя признаю – выборка невелика.

– Если есть круг, – глубокомысленно высказал я очевидную мысль, – то должен быть и его центр.

– Безусловно. – Вакшанский посмотрел на меня, как на шимпанзе, у которого, к изумлению экспериментатора, обнаружились зачатки разума. – Но и местоположение центра из-за скудости статистики определяется с точностью около полумили. Собственно, вот.

И мне был показан на экране компьютера, куда была выведена спутниковая карта Эванстона, круг, внутри которого находились улицы от бульвара Мак-Кормака на западе до парка Эллиота и Мичиганских пляжей на востоке, а центр… там была не точка, как мне бы хотелось, но круг поменьше – в районе Ридж-авеню. Там, где жил я, где находился наш полицейский участок, где были три больших супермаркета, торговый центр, театр кабуки (о нем я слышал, но никогда не был) и несколько десятков жилых домов.