Тот ответил.

После обработки раны и её перевязки, Соня распорядились:

– Алексей, вы обувайтесь, а я пойду сварю кофе, Посидим, перекусим.

Какой там кофе. Гениатулин уже наверное кроет его на чем свет стоит. Лешка категорически отказался от кофе, сославшись на необходимость срочно быть на заводе.

– Жаль. Тогда оставьте номер телефона, чтобы я смогла узнать, как проходит заживление раны.

Лешка написал на листочке номер своего коммунального телефона, поблагодарил за оказанную помощь и скоренько выкатился из богатой квартиры.

От Гениатулина ему конечно же досталось. Отчитав Лешку последними словами, он наконец нормально спросил:

– Где ты мотался-то, мудило?

Лешка поведал о своем падении, думая, что Василь посочувствует ему. Куда там, Гениатулин завелся по новой:

– Верно говорят: «Инструменты и велик не давай в чужие руки – испортят». Хрен ты у меня теперь что-нибудь получишь.

Лёшка огорчился. Гениатулин был зажиточный мужик. У него в тумбочке хранилась целая инструменталка. Лёшка часто клянчил у Василя то вороток, то хомутик.

Лешка с нетерпением и тревогой ждал Сониного звонка. Девушка ему очень понравилась. Она заметно отличалась от сухощавых заводских девчат. И красотой, и ухоженностью, и поведением и даже пахла она по другому. Лешка понимал, что она ему не пара, но надеялся: а вдруг!

А звонка все не было и не было. Лишь на четвертый день к нему в комнату постучалась соседка: «Леша, тебя к телефону. Девушка».

Лешка взял трубку:,

– Алё. Я слушаю.

– Алексей, здравствуйте. Как ваше здоровье, как нога?

– Здравствуйте, Соня! С ногой все в порядке. Ранка затянулась. Я снял повязку.

– Ну и слава богу. А то я переживала. Желаю вам полного выздоровления. До свидания.

– До свидания.

До какого свидания, когда она даже номер своего телефона не сообщила? Лешка мечтал о встрече с Соней, но как этого добиться он не знал, Не пойдешь же к ней на квартиру, раз не звали.

На Лешку нашел бзик. Все свободное время он тратил на прогулки возле Сониного дома. Он ходил туда и обратно между садом Дзержинского и «Молокосоюзом» в надежде увидеть Соню. И однажды он её увидел.

Она шла рядом с видной женщиной, очевидно её мамой. Соня сразу же узнала Лешку. Она остановилась:

– Здравствуйте, Алексей. Что вы делаете в наших краях?

– Да вот иду с репетиции, – соврал Лешка.

– Мама, это тот молодой человек, – обратилась Соня к маме, – который из-за меня повредил ногу.

Алексей протянул женщине руку для знакомства:

– Алексей.

Сонина мама протянула два пальца.

Эти два пальца не только сняли Лешкин бзик, но и вызвали в душе его волну негодования:

– Везде бубнят: «Пролетариат, передовой класс, гегемон». А гегемон обитает в занюханной коммуналке, трескает субпродукты и жмет пальцы советским буржуям, живущим в шикарных домах.

Насчет буржуев Лешка был неправ. В упомянутом в рассказе доме (73—75) жили не буржуи, а люди, приносившие государству заметно большую пользу, чем токарь Барсуков. Например:

физик П. Л. Капица,

историк С. Ф. Платонов,

математик Г. М. Фихтенгольц,

физик И. В. Курчатов,

поэт И.А.Заболоцкий

физик Я.И.Френкель и другие известные деятели науки и культуры.

Конечно, бытие определяет сознание. Конечно, сознание жильцов дома 73—75 отличалось от сознания токаря Барсукова и от сознания его товарищей. Он это понял и поставил крест на красивой девушке из дома 73—75, папа которой был наверняка не простым человеком.

Освободившись от бзика, Лешка позвонил в воскресение Клавке-револьверщице:

– Клава, ты сегодня свободна?

– Как ветер мая!

– Давай заберемся на Исаакий. Посмотрим на город с высоты птичьего полета.

– Хорошая идея!