Все это время хозяева никак не комментировали обвинения, и в какой-то момент мои спутники принялись негромко делить выступление на самые удачные пассажи, и наиболее слабые, на их взгляд, реплики. Трактирщица, скорее всего, куда позже меня начала изучать язык, но в силу профессии, как выяснилось, неплохо разбиралась именно в «специфических» областях фризской лексики. В тех, к которым обычно прибегают наемники на отдыхе.

Ну да, понимать, начнется ли драка прямо сейчас, или парни всего лишь пошумят и переключатся на что-то еще – ей, конечно же, и впрямь очень важно…

Как и всякая вкусовщина, попытка оценивать сразу же высветила довольно полярные точки зрения, и тут мне пришлось делить свое внимание уже между несколькими «входящими».

Местный германо-кельтский диалект с сильными вкраплениями янгонского, стал мне почти как родной. И из-за этого «почти», некоторые любопытные нюансы терялись. Именно поэтому, очевидно, мы и пропустили момент, когда одноногий прервался, отложил собственное выступление, и переключил внимание на группу лингвистов.

– Клянусь копьем Одина, не меня ли вы обсуждаете? – взревел воин с явным возмущением, и в два шага переместившись на нашу сторону узкой улочки.

Вопрос был, без всякого сомнения, оправдан, но увлекшись, мы его встретили, надо признать, не без недоумения. Гневливый калека некоторое время наливался злобой под всеобщее молчание, но потом его взгляд сфокусировался на мне, и по его лицо в секунды понеслись все грани изменений от злобы и недоумения, до удивления, переходящего в полное обалдение, и даже испуг.

Тут-то я и сообразил, что остальные молчали не из любопытства, а просто не имели возможности подать голос. Из-за своего прямого или косвенного подчиненного положения (жены и дети, например, при дееспособных мужьях, клятвы верности не давали, хотя и тоже считались подданными).

«Блин, сейчас же и правда, только мне можно говорить за всех…» – мысленно отвесив себе подзатыльник, я поспешил принять участие в беседе.

– Кто нанес тебе обиду, воин? Если это кто-то из жителей или гостей города, то я мог бы рассудить вас…

– Я бился в твоем войске, господин, среди хирда, что прислал ярл скиров (08). В последнем бою этой войны, когда брали тот мелкий городишко – Гаулос*, – один канааней врезал мне по ноге. Большой палец всмятку, но вместо того, чтобы отнять лишь его, этот криворукий неуч, – фриз кивнул в сторону двухэтажной аптеки, – лишил меня куда большего, и теперь я потерял возможность работать. Какой из меня воин…

(08) Скиры (англ. skiren, sciren) – древнегерманское племя родственное готам, жившее первоначально у Балтийского моря и по Висле к северу от Карпат. После переселения с Земли, завладели богатыми землями на левом берегу Западного Рихаса (напротив торговой столицы фризов – города Линкебанка). Считается, что оставшиеся на земле кланы скиров исчезли в борьбе с остготами в 457—471 гг.

Как оказалось, в доме аптекаря было кому прислушиваться к происходящему за окном. Стоило прозвучать обвинению, как на втором этаже распахнулось окно и чей-то, может и не очень старый, но довольно сварливый голос проинформировал, что «болван сам виноват!»

– Вместо того чтобы сразу поле битвы пойти ко мне или еще кому из лекарей, он почти декаду пил за взятие города. А ко мне его принесли, когда палец почернел, начал вонять, и его самого почти добила лихорадка!

– Так ли это? – уточнил я.

– Он преувеличивает, господин! – немного помолчав, здоровяк уточнил. – А принесли меня, потому что и правда, перепил накануне!

Последнее уточнение звучало уже не так уверенно.