Если кто-то из дружинников внешнего круга до этого вдруг не знал, насколько притягательна власть, сейчас ему было достаточно просто обернуться. Именно в это мгновение солнце наконец-то выглянуло из-за края горизонта и два десятка отражений ярко вспыхнули среди массивных кряжистых стволов старой дубовой рощи. В это мгновение ее темная насыщенная зелень не прятала, а скорее заботливо оттеняла разбитый накануне, уже в темноте, лагерь.

Всю ночь вблизи шатров неслышными тенями скользили часовые. И опытные воины так редко позвякивали снаряжением, будто не несли на плечах почти по два пуда самого надежного боевого железа.

В юности Игорь вдоволь начитался о «мягких» средневековых нравах. Незадолго до памятного авиаперелета, была еще и, прости Господи, «Игра Престолов». Даже всего три сезона стали отличной прививкой от излишней доверчивости. Так что, едва осознав себя треверским князем… – в смысле «ярлом», – он твердо решил исключить любые случайности.

Теперь, даже собираясь просто по ближайшим окрестностям Нойхофа, никогда не брал с собой меньше пяти дюжин воинов. Да и снаряжались хирдманы каждый раз, словно в самую жаркую битву. А уж если дорога лежала чуть дальше, как, например, в этот раз, то в седло поднимались не меньше «сотни» бойцов.

Вполне возможно именно такая предусмотрительность была как-то связана с фактом, что за почти семь с половиной месяцев после победы, он ни разу не побывал в бою. Ни тебе случайных стычек, ни тебе покушений.

Так это или не так, но жизнь в таком непростом месте как средневековый Эйдинард, не давала настроиться слишком уж благодушно, и потому даже в окружении телохранителей сон нового треверского правителя оставался чутким. Стоило часовому сунуть голову внутрь ни чем не примечательного на фоне остальных шатра и негромко позвать, как Игорь открыл глаза, сладко зевнул, и добродушно кивнул в ответ: мол, все отлично, слышу тебя, дружище!

«Да, пора вставать …»

Вчера он завершил последний, самый короткий объезд марки, и чувствовал себя немного «отпускником». Понятно, что отправляться предстояло к теплому морю, но далеко не на курорт. Канаанские города-государства были многолюдны, могущественны, и способны выставить очень сильные отряды умелых наемников. Но это сладкое, почти офисное ощущение свободы от текучки, все равно ни куда не исчезало.

Поездка была из-за спора двух не слишком богатых и влиятельных, но довольно крикливых бондов-землевладельцев. И как ни странно, оставленный напоследок суд из-за небольшого куска леса и прилегающего к нему луга, удалось разрешить к удовольствию всех участников.

Потому как почти сразу выяснилось, что никаких особых прав на землю у них нет, и Игорь может объявить ее своей, продать, подарить кому-то из них же, ну или наплевать и забыть…

Но тут нужно пояснить!

Первое что Игорь сделал с подсказки своих советников после того, как восточный анклав сдался и признал его права, а сам он ввел в их замки и городки войска, это объявил всю территорию Треверской марки своей личной собственностью.

При этом чтобы не вызвать новый и теперь уж всеобщий бунт, каждому поясняли: за исключением тех земельных держаний, лугов, садов и ловов, а так же пустошей лесов и гор, передачу которых еще до начала гражданской войны утвердили на тинге (3).

(3) Тинг (сканд. ting) – древнескандинавское и германское народное собрание свободных мужчин страны или области (здесь – племени), куда являлись, как правило, вооруженными, в доказательство своей дееспособности. Часто имел не только законодательные полномочия, но и право избирать вождей или королей-конунгов. У славян – «вече».