Вот что мне нравится в этой броне, так это продуманные крепления под оружие, всё надёжно крепится и легко снимается, и самое главное – не брякает друг о друга. Я выбрал снайперскую винтовку и пистолет. В той жизни я отслужил срочную снайпером в разведроте, четыре раза заносило на Кавказ, пришлось слегка повоевать. Даже как-то просился поучаствовать в охоте на снайпера, который не давал житья блокпосту, однако комбат не разрешил. Может, и правильно, что я там – пацан двадцати лет, на одном азарте и энтузиазме, а комбату, что случись, на меня похоронку отправлять, а он мужик правильный был, за солдат душа болела, да и были там поматёрей меня охотники – спецы из конторы глубокого бурения.
Жолондзевский-то по будущему ВУС командир взвода десанта, а значит, товарищ всеядный и автомат ТК-55М2 был ему в самый раз. А Герра, как ходячее не пойми что поддержки, прилично стрелял только из пистолета – доводилось в тире пересекаться. Впрочем, его сила была не в этом.
Проверял я их не зря, и сейчас уже ничто не бренчало, не стучало, броня была подогнана, все крепления надёжно защёлкнуты, даже шейные пояски, соединяющие шлем с кирасой. За это Жолондзевский, как и, будем честны, большинство курсантов, был бит ещё в первое практическое занятие. Есть такое досужее мнение, что при нормальной атмосфере шлем сцеплять пояском нет особой необходимости, якобы это обеспечивает большую подвижность, то есть башкой вертеть свободнее можно. Всю пагубность этого я показал на самом курсанте. Простым приёмом съёма часового. Воспользовавшись тем, что Жолондзевский отвлёкся, я подбежал сзади, пнул его под коленку, и, когда тело рефлекторно запрокинулось назад, одним движением развернувшись, подсел, подставляя под голову плечо и заведя ладонь под подбородок запрокинутой головы, чуть привстал, заставляя курсанта встать на цыпочки. Отпустил.
– Ну что, понял? Жёсткая сцепка не даст тебе шею сломать, а поясок и от удушения, и от гарроты спасёт.
Жолондзевский понял. И теперь был экипирован исключительно по уставу. А что устав не для задрочки и задрючки нерадивых солдат – это я тоже с самого начала вбивал ему в голову. Устав написан кровью, особенно Боевой устав и Устав караульной службы. Его соблюдение – лишний шанс выжить и сохранить подразделение…
Приземлились мы на проплешине в низине и, стараясь не шуметь, стали пробираться по поросшему лесом склону. Наша броня всем хороша: практически не даёт теплового излучения, использует мимикрирующий камуфляж, подстраивающийся под окружающую цветовую гамму, всячески гася нашу заметность, но, к сожалению, звук шагов и человеческую речь она скрыть не в состоянии.
Увидев просвет между деревьев, я жестом остановил куцую группу и ползком подобрался к крайним деревьям, оглядывая окрестности.
Мы вышли на край небольшого обрыва, открывавшего вид на какой-то посёлок с прямоугольными передвижными вагончиками, хаотичными группками расположившимися примерно в километре. От некоторых вился чёрный дымок.
«А вот и противник», – мысленно отметил я, засекая движение левее, в лощине на границе леса, где в воздухе зависли источающие под собой марево машины, походившие на индивидуальные десантные системы, но такие, будто чужаки были карликами. Мне они напомнили наши автономные боевые дроиды. Инженеров-операторов автоматизированных боевых систем у нас тоже готовили, вот только ни в штатной обслуге крейсера, ни среди курсантов таковых мне обнаружить не удалось. Ещё один минус. Разведка малозаметными дронами была бы сейчас кстати.
Оглянувшись, я, жестом показав передвигаться ползком, подозвал группу к себе. Расположение у нас было достаточно удачное, мы находились чуть выше и с удалением до двухсот метров. Жолондзевский залёг от меня сбоку метрах в пяти, Герра – за нами, его задачей была в случае чего постановка псионического барьера, лишняя защита никогда не помешает, а эффективная дальность его умений, по моим прикидкам, всего метров двадцать – двадцать пять.