– Где-то за океаном некоторые почему-то считают, что Россия стоит на коленях, и её судьба вымаливать прощение…

Хантер хихикнул и сделал приличный глоток из банки, предвкушая неожиданный пассаж в качестве закуски.

– Так вот специально для этих чудаковатых господ ответственно заявляю, – Россия может подняться с колен и как следует огреть!..

Пиво с шумом брызнуло изо рта. Хантер откинул голову, поднял мокрый рот кверху и снова заразительно расхохотался. Он не верил, что стоящая на коленях какая-то региональная держава может кого-то, в самом деле, вздуть, вот почему подобные заявления выглядели в его глазах хвастовством прыткого кузнечика перед хищно изогнутым клювом кобчика.

6

Холод привёл в чувство. Трюм светился в таинственном полумраке рядами каких-то мешков, они поднимались до самого верха. К выходу вёл трап, там маячила толстая решётка, над которой тускло светила древняя красноватая лампочка, её света едва хватало, чтобы осветить простенький гальюн, замерший сбоку в нише.

– Яхта люкс, а в трюме – бардак.

Он, продолжая бормотать нелестные оценки, никак не мог унять противную дрожь, она охватила всё тело, на котором, кроме трусов, больше ничего не было. Растирание и махи руками и ногами не помогали. Он стал бегать туда-сюда, приседать, – всё бесполезно, дрожь колотила всё сильнее.

Дольше терпеть было невозможно. Маслов подскочил к решётке и стал неистово трясти её так, словно она была виновата во всех его бедах.

– Эй, там наверху, на небесах или где… Люди! Я вам морж или кто?

Решётка ужасно громыхала, а рёв боцмана мощно резал воздух, однако трюм был, кажется, задраен наглухо. Он в отчаянии опустился на корточки, упёрся необъятной голой спиной в ледяные прутья решётки и не почувствовал этого. Ещё немного, и на мозг навалится полное безразличие. Тогда – всё!

– Он крут, зубаст, совсем не трус, и плавники танцуют блюз…

Удивительно, однако, от этих глупых детских стишков, которые он услышал от Риты тогда, в мурманском ночном клубе, вдруг стало легче. Маслов вскинул голову.

Секундочку, что получается? Она, судя по всему, знала, что его похитят! В то, что эта таинственная мадемуазель появилась на его жизненном пути случайно, теперь не верилось. Таких случайностей не бывает, но если, в самом деле, знала, то откуда?

Он машинально посмотрел вверх, словно там был начертан ответ, и вдруг краем глаза уловил, что наверху в тёмном углу трюма за штабелем туго набитых чем-то джутовых мешков, кажется, промелькнула тень.

Может, показалось? Он осторожно заглянул в щель между мешочными рядами, уходившими вверх до самого перекрытия, и увидел зияющее отверстие, оттуда донёсся лёгкий шелест, похожий на шум сухих листьев, ласкаемых осенним ветерком.

Наверное, там располагается вентиляционная труба, и кто-то забрался в неё. Маслов неожиданно легко для своей внушительной комплекции вспорхнул на штабель и, пружинисто извиваясь телом, ловким вараном подобрался к пахнущему неизвестностью люку.

…В кромешной тьме он быстро взбирался по скобам, привычно перебирая руками и ногами. За минуту до этого там, наверху, в тёмном пространстве вспыхнул неяркий свет, осветив мужскую тень, однако в следующий миг она исчезла, а луч света сник и рассеялся в полумраке.

Маслов спешил, босая нога соскользнула, и он чудом удержался на руках, уцепившись за ручку. Голая ступня, болтаясь в воздухе, никак не могла нащупать нижнюю скобу.

– Рита, я не хотел тебя обидеть, – вдруг совсем рядом раздался голос Пола.

– Всё, Пол, я собираю вещи! – строго сказал чарующий бархатный голос.

– Рита, подожди!

Громко лязгнула защелка замка, и воцарилась тишина. Ступня, наконец, нащупала скобу, он опёрся ногой, перевёл дух, повернул голову и вдруг увидел едва светящиеся полоски. Боцман тронул их кончиками пальцев, нащупал рёбра решётки, осторожно надавил, и они неожиданно поддались.