Ничего себе! До сих пор самый высокий уровень, на который шли результаты моей работы, был в лучшем случае какой-нибудь начальник управления в Минвнешторге. А тут – записка в Совет Министров СССР! Я прямо раздуваюсь от собственной важности, но тут же мысленно ругаю себя: про движение денег я и сам должен был подумать. Ведь они же не наличными рассчитываются там в Лондоне.

– Но не тяните, – добавляет Владимир Петрович. – Надо срочно проверить одно объединение. Документы посмотрите у Светланы Васильевны.

Записка в Совмин много времени у меня не занимает. За образец я взял аналогичный документ, подготовленный ещё в КРУ. Пишем, что «Разноимпорт» выполняет экспортно-импортный план, в целом правильно использует конъюнктуру рынка, но не всегда, а в результате – могли бы получить больше. А кроме того, объединение проводит операции купли-продажи цветных металлов на лондонской бирже и неправильно отражает их в своей бухгалтерской отчётности.

Да, надо с Агабековым из Внешторгбанка встретиться. Звоню и договариваюсь о встрече. В неприметном здании за Большим театром нахожу нужный кабинет и в нём приятного человека моих лет, который вовсе не смущён появлением грозного ревизора из Минфина. По телефону я изложил цель своего визита, и у него наготове два документа, которые он мне и протягивает. Первый документ двухгодичной давности – распоряжение председателя Внешторгбанка, которым на основании просьбы «Разноимпорта» открывается счёт в иностранной валюте для осуществления операций объединения на лондонской бирже цветных металлов. Лимит счёта – триста тысяч инвалютных рублей. Второй документ совсем недавний. Ещё одно распоряжение. Лимит счёта увеличен до пятисот тысяч инвалютных рублей. Понятно: аппетит приходит во время еды. Непонятно только, почему этого счёта нет в балансе «Разноимпорта» и кто им распоряжается. Агабеков разрешает моё недоумение:

– Вообще-то, это счёт Внешторгбанка. Мы его открыли в нашем Моснарбанке в Лондоне. А распоряжения в пределах лимита отдаёт представитель объединения в торгпредстве. Операции к концу года балансируются к нулю. Показывать в балансе и нечего.

Так я и думал. Есть, правда, ещё кое-какие нюансы. Полностью балансировать такие операции вряд ли возможно. Должно что-то оставаться, если не в деньгах, то в товаре. Но всё это можно проверить только в Лондоне, где находится счёт, распоряжения сотрудника «Разноимпорта» и его поручения биржевому брокеру. Ладно, когда-нибудь доберёмся и туда. Суммы-то невелики. Да и под контролем нашего банка. А мне надо ЗАПИСКУ В СОВМИН заканчивать и новую проверку начинать.

Документ, который я составил, видимо, неплох. Две-три поправки делают Светлана Васильевна и Владимир Петрович, который приглашает меня с собой к начальнику главка. Тот должен последним завизировать документ, который пойдёт на подпись министру. Василий Васильевич внимательно читает записку. Оторвавшись, он поворачивается ко мне.

– А как Вы посчитали размер упущенной выгоды?

Я объясняю ему методику своих расчётов.

– Что же Вы, все контракты изучали?

– Конечно. А как же иначе можно проверить, как они торгуют?

Кажется, «Мефистофель» приятно удивлён. Видно, его сотрудники, занимающиеся финансированием внешней торговли, до таких мелочей не снисходят. Это и понятно – контракты полны юридической и внешнеторговой терминологией. С чисто финансовым образованием и даже опытом в них так просто не разберёшься. А новое подразделение уже показывает себя – не зря его создавали.

– Хорошо. Пойду к министру.

На следующий день в первом отделе мне дают ознакомиться с копией подписанной нашим министром записки в Совет Министров СССР «О недостатках в работе внешнеторгового объединения «Разноимпорт»». На ней, как и положено, стоят визы: моя, Тукина и Кошкина, а перед напечатанной фамилией министра написано «п/п», что означает «подлинник подписан». Мне кажется, что инспекторша первого отдела поглядывает на меня с уважением.