По некоторым, обычно сырьевым товарам существуют типовые контракты со стандартными формами расчётов. Расчёты между контрагентами, имеющими многолетний опыт торговых связей, будут отличаться от расчётов между новыми партнёрами. Иногда формы расчётов вообще регулируются государством. Всё это я изучал в институте в курсе «Расчёты в международной торговле» в течение трёх месяцев, а вы не потратили и пяти минут. Чувствуете пользу, извлекаемую из этих страниц?

«Разноимпорт» в этом отношении кажется надёжно защищённым: все экспортные контракты предусматривают платёж с аккредитива, открытого во Внешторгбанке. Правда, оперативники жалуются мне, что это снижает цену. Конечно: чтобы открыть аккредитив, покупатель должен извлечь свои деньги оттуда, где они приносят ему прибыль, или взять кредит в банке. К тому же и банк покупателя, и Внешторгбанк за открытие аккредитива берут комиссию. Всё это стоит немного, но у зарубежных контрагентов каждая копейка или, скорее, каждый шиллинг на счету – на то они и капиталисты. Ничего не поделаешь. В Минвнешторге строгие правила, на которых настаивают и мой Минфин, и Внешторгбанк: получение внешнеторговой выручки должно быть гарантировано, особенно по товарам, которые легко меняют руки и вообще быстро исчезают, превращаясь в другие продукты. А это в полной мере относится к цветным металлам.

Три недели проверки пролетели незаметно, а результатов пока негусто. Вроде бы и сидим, не отрываясь. Наши столы завалены документами. И Аня, и Лёва просматривают их шустро. На единственном телефоне никто из нас без дела не висит. Только Аня даёт подробные инструкции своему семилетнему сыну, когда он приходит из школы. На перекур я выхожу раз в два часа. В Минфин мы ездили только два раза: за получкой и на партсобрание управления. Отсутствие результатов понятно: время ушло просто на то, чтобы документы, особенно контракты, стали знакомыми. Чтобы глаза выхватывали то, что важно, а не тратились на второстепенные детали. Люди сидят на этом деле годами, а тут пришли новички и хотят за месяц освоить всё до тонкостей. Так не бывает, утешаю я себя. Надеюсь, что моё новое руководство со мной согласится. А если в «Разноимпорте» действительно всё в порядке? Может же такое быть. Вон в кабинете председателя – переходящее почётное знамя Минвнешторга за успехи в социалистическом соревновании.

Нет, кое-что, конечно, есть. Мои сравнения экспортных цен объединения и котировок лондонской биржи цветных металлов и каучука, которые вылились в солидно выглядящие таблицы (не зря же я кандидат экономических наук), дали свои результаты. Согласно им, «Разноимпорт», как правило, хорошо использовал движение цен на бирже. Поэтому его цены выше среднемесячных биржевых. Но в трёх или четырёх случаях они ниже. Простой подсчёт показывает, что в этих случаях объединение могло бы заработать как минимум на девятьсот тысяч фунтов стерлингов больше. На языке ревизоров и юристов (не к ночи будут помянуты и те, и другие) это называется: «упущенная выгода». Директор конторы по экспорту цветных металлов, к которому я обращаюсь за разъяснением, отнёсся к моим «открытиям» и солидным таблицам с непонятным равнодушием: ну, бывает, не всегда же угадаешь, как рынок повернётся. Видно, что он занят своими текущими проблемами и ему не до ревизоров, которых интересует «прошлогодний снег». Ну, посмотрим, как он среагирует, когда увидит упущенную в результате своих контрактов выгоду в акте ревизии.

У Ани и Лёвы тоже есть кое-что: у Ани – небольшая просроченная задолженность Внешторгбанку, за которую банк сдерёт с «Разноимпорта» повышенный процент, у Лёвы – перерасход какой-то статьи сметы. Всё это мелочи, которые объединение и не скрывает, но для акта – хороший материал.