Он стоял неподвижно, и пристальным взглядом тралил заросли. В метрах двадцати по следу зашевелились ветви, среди пожухлой осенней листвы показалась, замелькала зеленая куртка, шлем. Хотя сержант знал, кому принадлежит такая одежда, все равно был удивлен, когда в наушниках услышал голос профессора. Тот говорил сбивчиво и отдуваясь:

– Ну… наконец-то… Я уж думал… Уф… Еле догнал.

Фаза был поражен не только прытью умирающего дока, но и его голосом. Вовсе не слышалась старческая скрипка, раздражительность, болезненная одышка. Он говорил, как вполне здоровый человек, только запыхавшийся.

– Что случилось? Почему вы здесь? Где остальные? – вопросы сами прыгали на язык, они были очевидными и важными.

– Сейчас…, – Олег Юрьевич остановился в нескольких шагах от сержанта, наклонился, упер руки в колени и тяжело, шумно дышал. Правой ладонью прижимал к ноге, подмигивающий зеленым огоньком, детектор. Берца, брюки до середины голени были сырыми и облепленные ряской.

Фаза спустил Пижона на землю. Парень молчал и напряженно всматривался в стекла бронемаски руководителя экспедиции.

Сержант терпеливо ждал, пока профессор отдышится и ответит на вопросы, внимательно осматривал лес кругом, особенно вглядывался в ту сторону, откуда пришел «нежданчик». Он не находил объяснение резвости ученого, кроме, как чудо, которое могло случиться вследствие исполнения заветного желания, либо использование какого-то артефакта. Беспокоило, что он был один.

– Ну, так, где остальные? – не выдержал Фаза.

Не распрямляясь, Олег Юрьевич повернул голову и снизу вверх посмотрел на сержанта:

– Они там…, – он кивнул назад. Говорил профессор с придыханием, ему по-прежнему не хватало воздуха, – Раму, Ссэра и Толика завалило… обломками… Мы нашли ШАР… но полтергейст обвалил пере…крытия, – Олег Юрьевич с трудом выпрямился. – Они, как увидели исполнитель, словно обезумели, – дыхание профессора выравнивалось, – бросились к нему, полтергейст тут их и накрыл. Рама с Толиком точно живы. Я слышал, как они кричали и звали на помощь. Кажется, мутант похоронил себя тоже, так как больше не проявлялся. После взрыва энергоблока конструкция сильно пострадала, он не предполагал, что колонна рухнет. Швырнул в них крупным обломком, задел колонну… В общем, потолок обвалился.

– Товаруга где, Чилим, Сверчок? Что с ними? – допытывался сержант.

– Чилим в перестрелке с монолитовцами погиб, наверное, слышали выстрелы? – Олег Юрьевич замолчал и посмотрел на сержанта. Фаза не ответил. – Сверчок в аномалию какую-то угодил, – продолжил профессор, – Ссэр ее «скальпелем» назвал, а проводник куда-то исчез. После перестрелки мы его не нашли. Звали, искали – без толку.

– А как это вы вдруг такими быстрыми и бодрыми стали? – в голосе сержанта сквозило недоверие.

– Я, – Олег Юрьевич махнул рукой, – держал до последнего спецраствор. Его можно употребить лишь единожды, а лучше и этого не делать. Зараза хоть и придает силы, гробит к чертям почки и остальное тоже. Анатолию дал инструкцию колоть лишь в экстренном случае, когда потеряю сознание. Но пришлось пользовать собственноручно.

– Ослик где ваш?

– Он там же, не смог пролезть в щель. Я говорю, перекрытия обвалились. Чудом выбрался. Нам надо спешить. Доктор серьезно ранен. Надо скорее к ШАРУ.

Взгляд профессора впервые за все время диалога оторвался от сержанта и переместился на Пижоне. Внимание сразу приковало белое пятно, уже скорее, не под носом, а на губе.

– Они сделали свой выбор, – угрюмо проговорил Фаза, – я предлагал идти со мной. Мне надо Пижона скорее в госпиталь, – он хотел сказать, что парень очень плох и долго не протянет, но не стал.