Ну, наш командир тоже не промах. Говорит:

– Не завидуйте! Вы после нас дальше полетите!

Легкая рука у нашего командира. Как в воду глядел – тот самый командир того челнока, с тем же самым экипажем межорбитального буксира, сейчас командир экипажа в экспедиции на Цереру.

Через час от нас отстыковалась «Молния» и, пыхнув на прощание двигателем орбитального маневрирования, ушла по своим делам – довозить до адресата свой основной груз – двадцать тонн чего-то там весьма кому-то нужного на одной из наших ОС… А может, и не наших. Западники, как вы знаете, часто наши челноки для извоза подряжают. Наши, говорят, дешевле берут, чем их родные фирмы.

На проверку и запуск систем корабля ушли сутки. Пролетели эти сутки как один час. И вот наш межорбитальный буксир сходит с орбиты и начинает нас разгонять. Тяжело разгонял. Долго. У него ЯРД[5] старенький. Еще далеко не тот, что наши семьдесят – всего-то тридцать пять километров в секунду на импульс. Наверное, ни разу до этого ему такое делать не приходилось. Все это время сидим каждый на своем месте. Смотрим, что творится. Тут мы уже не «мебель», как на «Молнии», – системы корабля включены, и это наш корабль. Мы участники процесса и активные наблюдатели. На мониторах наблюдаем за расстыковкой с буксиром и его последующими эволюциями. Он со своими здоровенными баками очень хорошо виден.

Вот он величаво разворачивается… выдает боковой импульс ухода. Это чтобы под наш выхлоп не попасть. Уходит все дальше в сторону и наплывает на Землю. Земля уже заметно съежилась. Уже не тот огромный голубой океан облаков, а все уменьшающаяся половинка круга, подсвеченная солнцем. Но и тут довольно далеко отошедший буксир теряется на ярком фоне.

Когда он только от нас отстыковался, мы были еще далеко внутри орбиты Луны, но так как он израсходовал почти весь запас рабочего тела – водорода, – ему по инерции предстояло вылететь далеко за ее пределы и по длинному эллипсу завернуть к Луне.

Вырулить к Луне у него еще водорода хватало, а вот к Земле – нет. Слишком глубокий гравитационный колодец.

Вижу легкую вспышку на том месте, где он примерно должен находиться.

– Все! Пошел к Луне, – замечает наш доктор Цай Мин Нэн.

– Ему понадобится перезагрузка реактора после такой работы, – подает голос геолог Узнадзе. – Как думаешь, его у Луны перезарядят или дальше к Земле отправят?

– Скорее всего к Земле отправят. Дозаправят водородом и отправят, – отвечаю я, но тут начинается наш основной старт, и я с головой ухожу в работу.

– Главный реактор пуск!

– Есть пуск!

Указатель потока нейтронов в реакторе шустро ползет вверх. Когда он доходит до нужной отметки, следует другая команда:

– Зажигание!

– Есть зажигание!

Это значит, что в реакторе водород уже достиг состояния плазмы и начал свою бешеную карусель с частичками плутония.

– Поля́ пуск!

– Есть поля пуск!

Это электрическое и магнитное поля взяли в тиски набирающую температуру плазму и надежно изолировали ее от стенок реактора.

И наконец:

– Старт!

Водород широким потоком хлынул в камеру реактора. Тут же невесомость сменяется весом. Почти нормальным.

– Понеслась савраска вдаль! – от избытка чувств восклицает командир.

И вот только тут меня и пробило: ведь летим! На Марс!

Именно с ускорения, когда мы начали свой длинный главный разгон, я и почувствовал Начало. Не там, на Земле, не где-то в промежутке, а только тогда, когда тело почувствовало тяжесть ускорения от нашего главного двигателя. И ведь не зря!

Уже несколько секунд этого ускорения означали, что мы полностью уходим за пределы сферы действия Земли – наша скорость становилась заведомо больше предела второй космической