С выходом из отпуска стала известна первая неутешительная новость, министерство образования приняло ряд поправок, одна из которых коснулась изменения правил организации и проведения итоговой аттестации, а именно срок итоговой сессии сократился с четырех месяцев до полутора. Таким образом получалось, что по старому Непригодин должен был уйти в учебный отпуск в начале февраля, буквально через 3-4 дня после выхода из основного отпуска, а теперь убытие в учебный отпуск сдвинулось аж до мая. Такой поворот событий Непригодина не устраивал, ездить три месяца с понедельника по пятницу на службу, удовольствие не из дешевых. Но на это ведь и был расчет у командования, истощенный в денежном отношении Непригодин, по замыслу отцов командиров, должен был приползти на коленях и умолять их величество разрешить ему жить «как все», в полном согласии с беззаконием. Но Непригодин предложил своему начальнику, капитану Юбочкину, другой вариант, посменный режим работы, две смены в неделю по 24 часа, либо 4 по 10 часов. Ну, собственно как предложил Юбочкину?! Передал в прослойку информацию, ведь он прекрасно понимал, что капитан это человек, который занимает должность формально, и каких либо серьезных решений самостоятельно не принимает, не вырос. Тот в свою очередь незамедлительно сообщил наверх и получил разумеется отрицательный ответ. И этот ответ, он произнес с неприкрытой ироничной улыбкой, «мол, допрыгался, зажали тебя!». Но, не тут то было! Скорее не зажали, а создали себе еще большего геморроя и подставили под удар недалекого капитана, считавшего до той поры, что отцы-командиры всегда прикроют верного и преданного исполнителя, плебея. «Я же пыль целой системы!». Собственно после этого, Непригодин потеряв чувство жалости и хоть какого-то сострадания к Юбочкину, стал над ним откровенно издеваться. Непригодин стал заваливать его различного рода рапортами, увеличил частоту переписок с прокуратурой, сайтами ФСБ, Президента, и иными органами гос.власти, не давая оправится и одуматься от одной, посылал следующую. Так же раз в десять дней писал рапорт на перевод. А что, число обращений ни кем не ограничено, а чтобы не прекратили с ним переписку по вопросу перевода, место этого самого перевода указывалось каждый раз новое. Но и это не все. Непригодин стал крайне редким гостем на заставе. Чтобы экономить деньги на бензин, служить он стал следующим образом: хронических заболеваний позволяющих периодически уходить на больничный у Непригодина хватало, и в добавок в семье было двое несовершеннолетних детей, а так как супруга была официально трудоустроена, ничто не препятствовало уходить по уходу за болеющими несовершеннолетними детьми на больничный, чем он и стал пользоваться. Появился на сутки, закидал рапортами начальника, прозанимался до вечера непонятными, но в то же время несложными задачами, и уже на следующий день ушел поправлять пошатнувшееся здоровье на 7-10 суток. Вышел еще на два дня и ушел по уходу за ребенком, а что, маленькие дети болеют, а кому с ними сидеть решает не командование, а семья, в которой оба супруга работают. И к тому же, в промежутках выбивал дополнительные дни отдыха, накопившиеся по старому месту службы. Забирал перед увольнением все что мог, и ничего с ним сделать за это не получалось. Оставалось только молча проглатывать и мериться со своей беспомощностью и бездарностью. Система и ее бесполезная пыль!

Особо завистливым «товарищам» это тоже не нравилось, но говорить в лицо у такого контингента не принято. В глаза только «Привет, как дела?», ну даже за редким случаем и комплемент, в духе «красавчик, не фига ты им показал», а за спиной уже все, что вздумается. Но Непригодин на это особого внимания не обращал, бздят там и бздят. За исключением одного случая. Непригодин прибыл с утра на заставу после очередного десятидневного отсутствия, на воротах его встретил старый товарищ, из настоящих, не тех что только на словах.