– Лёнь? Ты бредишь? Да что за неделя такая? Мир вокруг сошёл с ума. Я не собираюсь в отпуск, да и ты меня всегда отпускал не больше чем на десять дней. Что случилось?

Пришла очередь главного удивляться.

– Ты хочешь сказать, что не знаешь никакого господина Мажарова, что не выходишь за него замуж и не улетаешь в Америку? И тебе не нужны эти четыре месяца?

Я тяжело вздохнула.

– Я никуда не улетаю. Забудь.

Главный почесал лысеющий череп.

– Ты там сама разбирайся со своими мужиками, а лично я спонсора терять не намерен.

– Какого спонсора, Лёнь?

– Правильного. Он и ремонт обещал сделать, и с медикаментами помочь.

– Мажаров?

– Да.

– Лёнь! Не ввязывайся. Ты его не знаешь. Он потом душу твою потребует, а весь коллектив попадёт к нему в рабство на двести лет.

Леонид Иванович взялся за ручку двери и погрозил мне пальцем.

– За поликлинику, Данилова, и душу можно заложить. А ты… это… с завтрашнего дня в отпуске.

О, если бы я могла что-то разбить или сломать, мне бы стало гораздо легче. Когда успел этот Мажаров встретиться с главным? Что он наговорил ему? Ненавижу! Мне показалось, или вдоль металлического забора промчался злополучный чёрный джип?

Я собиралась быстро, по-солдатски. Вымыв и вытянув утюжком непослушные локоны, надела своё лучшее платье – чёрное, приталенное, широкое в подоле и с кружевной нижней юбкой. Скромный вырез, небольшой скошенный рукав. Тяжело вздохнув, я распечатала единственную упаковку колготок, припрятанную на всякий случай. Немного косметики. Вуаля! Я готова. Сын стоял у дверей своей комнаты и мрачно наблюдал, как я втискиваю отёкшие к вечеру ноги в изящные лакированные туфли на небольших каблучках. Я накинула на плечи шерстяное пончо.

– Ты надолго?

– Как пойдёт.

– На свидание собралась?

Я усмехнулась.

– А если и так? Или ты решил, что мой удел – работа на две ставки и пахота в квартире?

Ромка взъерошил волосы.

– Не, а я чё? Если мужик хороший…

Я подошла к сыну и чмокнула в щёку.

– Да не переживай ты так. Никакого мужика кроме тебя у меня нет. Вера Львовна пригласила на ужин. Может, поможет решить денежный вопрос. А в десять встречаюсь с хозяином покалеченной тобой иномарки. – Я тяжело вздохнула. – Если ничего не выйдет, придётся машину продать. Этот человек шутить не любит.

Ромка отскочил от меня как от прокажённой.

– Нет, мам! Ты не продашь «Феррари». Это же папина. Ты не можешь так поступить со мной.

Он повернулся, ринулся в свою комнату, громко хлопнув дверью. Ничего. Пусть попереживает. Я убедилась, что ключ от гаража всё ещё висит на моей связке, и отправилась в магазин за тортиком.

Через полчаса я стояла возле нужного подъезда добротной пятиэтажки. Лет тридцать назад её построил для своих сотрудников завод «Атлантик», которым руководил покойный муж Веры Львовны. Второй этаж. Восьмая квартира. Я нажала кнопку звонка, и тут же дверь распахнулась.

– О, деточка! Заходи.

Я передала хозяйке торт и переобулась в предложенные тапочки.

– Зачем тратилась? – Старушка тряхнула пластиковой коробкой. – У меня же сахар!

Я скинула пончо.

– С сахаром у вас всё в порядке.

– Он приехал. Не посмел ослушаться маму, – шепнула женщина и указала на плотно закрытую дверь, ведущую в комнату.

– Приехал?

Вера Львовна потянула меня в гостиную.

– Саша живёт не у меня, в гостинице. А ко мне в гости приходит. Я не против, всё понимаю. Он же молодой симпатичный мужчина. Возможно, захочет девушку на ночь позвать. А тут мать-старуха с вечной бессонницей.

Я осмотрелась. Просторная комната была похожа на музей восьмидесятых. Добротная югославская стенка, такая же была и у моих родителей, хрусталь на полках, стеллажи с книгами, ковер на полу. В центре стоял развёрнутый стол-книжка, накрытый вышитой скатертью.