В любом случае Проспект Блага кардинальным образом отличался от расположенного в недрах шестого сектора Проспекта Слияния. Тот был занюханной улочкой, а гордость «единички» являлась мощнейшим пространством, начинавшимся прямо у первого комического шлюза, куда прибывали представительские корабли и самые престижные лайнеры. Движущиеся дорожки несли важных гостей к переливающемуся всеми цветами радуги зданию «Багрового понтифика». Это была отнюдь не единственная гостиница «Звёздной гавани», но, тем не менее, непревзойденный отель, в котором было не стыдно остановиться деятелями галактической величины. Теперь я спешным шагом семенил к его большущим прозрачным дверям в надежде, что всё же найду зацепки, а потому как можно быстрее разгадаю тайну гибели Марты Дрей.

Как и многие годы подряд у дверей главного отеля нашей космолоханки гостей встречал бессменный швейцар Слава – беззлобное создание, с каждым днем пребывания в неподвижном положении прибавлявшее в весе. Двери космических отелей давным-давно распахивались сами, вещи заносили услужливые роботы, но вот добродушную улыбку было не заменить никакими чудесами техники. Слава заприметил меня уже на подходе к ступеням. Он попытался улыбнуться мне, но сделал это всем организмом сразу. Причем так, что его дряблые щечки затряслись, как студень на подносе у неумелой домохозяйки. Он явно пытался вспомнить, где же и в какой ситуации меня видел. Я улыбнулся ему в ответ, мысленно посоветовав: «Славик, не ломай свой мозг – это было давным-давно. Но рад, что ты меня всё-таки пытаешься вспомнить».

Действительно, десять лет тому назад, только-только прилетев в «Звёздную гавань», я подобно многим прибывшим прошелся по Проспекту Блага и уперся взором в здание фешенебельного отеля. Тогда после переделки на Миноксе жизнь мне казалось удивительной штукой; мне чудилось, что я начну её заново, и на чистом листе моей судьбы будут начертаны сугубо красивые слова, написанные исключительного изящества каллиграфией. Симархическое правительство отблагодарило меня за славную службу и умение держать язык за зубами звонкой монетой и некими другими благами. А потому выглядело, что наступил тот самый долгожданный момент, когда можно было начать свой век снова. Тогда гордо прошествовав по Проспекту Блага, я поднялся по ступеням отеля и весело обратился к Славе, который, казалось бы, с момента возникновения космического города был неизменным элементом его пейзажа.

– А что, милейший, надо понимать – это самый лучший отель в гавани? – вопросил я как можно небрежнее

– Именно так, в наших краях лучше места для постоя не найти. Здесь останавливались…. , – и далее Славик веселой скороговоркой начал перечислять всех тех, кто из известных величин обитаемого мира почтил своим гостеванием «Багровый понтифик».

Список, надо отметить, получался внушительный. В знак понимания, мол, я тоже из таких, покивал головой, дал векшу на чай и в тот момент впервые в своей жизни оказался в недрах гостиницы, ставшей напыщенным символом нашего захолустья. Впрочем, прожил я здесь недолго. Через месяц мне пришлось перебраться во второй сектор, затем я опустился до четвёртого, а некоторое время спустя моё падение закончилось тем, что я стал обитателем «полудюжины». Но, по крайней мере, я не слишком привык к шикарной жизни, а потому не пришлось разочарованно переквалифицироваться из богатея в дешевые проходимцы. Прохвостом с подмоченной репутацией я стал почти сразу же, так сказать, минуя стадию толстосума. Потом я ещё несколько раз бывал в отеле сугубо по делам, и каждый раз меня встречала неизменная галактическая улыбка размером почти во весь человеческий организм.