– Часто вы видите хозяина? – спрашиваю у Яны.

Она во время беседы на кухне показалась мне самой разговорчивой. Она примерно моего возраста, веселая и улыбчивая. Вот и сейчас смеется, мотает головой.

– Я ни разу его не видела.

– Недавно устроилась?

– Три месяца как…

У меня от удивления глаза становятся размером с монету. Теперь понятно, что слова управляющей «не попадаться на глаза» не шутка. Прислуга и правда с верхушкой не встречается?

– А я видела, – говорит Алиса.

Она чуть постарше. Ей около тридцати. У нее дома маленькая дочка, которую она обеспечивает и поднимает на ноги сама.

– И какой он? – почти в один голос спрашиваем с Яной.

Пока управляющая не слышит – можно ведь поболтать?

Очень хочется посплетничать, узнать о Яне что-нибудь еще кроме официальной информации. Что-нибудь эдакое. Секрет!

– Обычный, – пожимает плечами Алиса. – Как с обложки журнала, но обычный мужчина. Мне поначалу казалось, что его не существует, и мы просто убираем пустой дом, но потом я его увидела.

– И-и-и? – не выдерживает Яна. – Это все?

– Я не знаю, что вам рассказать, – смеется Алиса.

– Какой он? Внешне. Во что одет, как разговаривает? – не унимается Яна.

– Обычный. Мужчина. Безумно красивый. Ну вы же видели фото в интернете? Вот такой он. Копия. Ни капли не отличается от фотографий. Правда, одет не в пиджаки и костюмы, один раз он был в пижаме, а второй – в халате. Простой, не заносчивый, как мне показалось. Со мной даже поздоровался.

– И какой у него голос?

– Да какой… Как у всех.

– Баритон, звонкий или низкий? – Яну понесло.

Она даже от работы отвлекается, бросает тряпку, слушает с открытым ртом. Мне тоже интересно, хотя голос Лавинского я слышала уже. В интервью. Но вживую бы тоже не отказалась. О том, зачем мне это вообще надо, стараюсь не думать.

– Да ну вас, – отмахивается Алиса. – Вот идите поищите его и сами узнаете. Откуда я знаю баритоны эти ваши?

Работа под хороший разговор идет веселее, быстрее и качественнее. Мы могли бы разделиться по комнатам, но вместе работать легче, хотя на втором этаже приходится. Управляющая меня сразу предупредила, что там разговоры не прокатят. «Хозяин не любит смех, а я вас знаю».

Не любит смех…

То, что я узнаю тут о Лавинском, идет вразрез с тем, что я читала в сети. Там он – современный богатый художник, настоящий секс-символ, желанный женщинами, мастер кисти. Он вообще идеал, если так читать. Толпы женщин признавались ему в любви, хотя он личность не медийная. Роликов с ним очень мало. И все равно их хватило, чтобы женщинам вскружить голову.

Тишина на втором этаже давит. Я захожу в комнату, прикрываю дверь. Поднимаю голову и тут же вижу под потолком несколько камер. Я привыкла к тому, что меня постоянно снимают, но я обычно в эти моменты позирую, а не бегаю со шваброй и тряпкой. К новой реальности привыкается с трудом. А еще я не знаю, как все же доберусь до мастерской. В том, что мне именно туда нужно, не сомневаюсь. Мы были сегодня везде – и нигде, ни в одной комнате нет картин. Никаких, не только работ самого хозяина.

За размышлениями заканчиваю уборку. Протираю последние поверхности, смотрю на проделанную работу и остаюсь собой довольна. Когда выхожу, взгляд непроизвольно соскальзывает к лестнице. Мне туда надо. Очень. И легче попасть сегодня, когда я еще могу прикинуться дурочкой. Завтра и все последующие дни будет сложнее. Хотя… если мне удастся увидеть то, что мне нужно, сегодня, то завтра может и не понадобиться.

Я кручусь по коридору, как ненормальная. Уверена, если кто-то сидит у камер, думает, что я не в себе. Не удивлюсь, если сюда уже кто-то идет, чтобы спросить, что с новой домработницей не так.