А сейчас, спустя четыре года после смерти жены, их с Раисой Петровной отношения накалились до предела. А причина тому – она всяческими путями старается отобрать у него опеку над Лизой. С одной стороны, он понимает женщину, внучка – единственное, что осталось от любимой и единственной  дочери, но и она должна понимать: отец ребенка он. Он, а не она со своими банковскими счетами и роскошным домом в столице. И указывать ему, что делать и как жить, не посмеет.

Артур прекрасно понимал, что родители жены с их связями с легкостью могли бы отобрать у него Лизу и что лишь благодаря тестю, с которым у него на удивление нормальные отношения, этого еще не случилось. Даже несмотря на то, что Раиса Петровна все силы прикладывает к тому, чтобы выставить его в плохом свете. И если она хоть как-то прознает о том, чем именно он зарабатывает на жизнь, и о визитах к ним соцработников – дочери он больше может не увидеть.

–  Вы надолго? – игнорируя ее предыдущие вопросы, спрашивает Артур, с трудом сдерживая злость и досаду. Нужно же ей было появиться в самый неподходящий момент.

Или же подходящий?

Артур пристально вгляделся в лицо женщины, пытаясь прочитать ее мотивы. А что, если до нее дошла информация из опеки и она поэтому примчалась так внезапно? Чтобы не упустить момент и успеть подсуетиться в нужных местах. Хотя он и не удивится, если узнает, что службу опеки на него натравила именно она. В этом есть смысл. Ведь зачем соцработница так отчаянно пытается найти хоть какую-то причину, чтобы доказать его неспособность воспитывать ребёнка в одиночку? В стране тысячи семей, которые живут намного хуже них, но на учёт поставили именно его. 

Если эти предположения окажутся правдой, Артур сделает так, что Раиса Петровна больше никогда в жизни не увидит внучку. 

– Еще не решила, но на какое-то время остановлюсь у вас. Хочу как можно больше времени провести с внучкой. Привет, мое солнышко. – Она присаживается на корточки перед Лизой, которой визиты бабушки совершенно не нравятся, так как в такие моменты ее отец становится злым и почти не улыбается. 

– Почему бы вам не снять номер в гостинице, как вы это делаете обычно? — не скрывая своей неприязни, интересуется Волков. — У нас тесно и диван неудобный. И в подъезде запах неприятный,  — возвращает ее же слова, сказанные как-то во время одного из визитов. 

– Через день-два так и сделаю. Холодно-то как, ребенок заболеет, идем в дом, – отмахивается от него Раиса Петровна, с интересом поглядывая на застывшую рядом с ними Дашу, которая не понимает, как вести себя и кто именно перед ней. 

— Выглядишь отвратительно, — с презрением фыркает женщина, когда они входят в лифт, где в хорошем освещении виден каждый кровоподтек на лице Артура. 

— Зато вы, как всегда, прекрасны, — едко произносит в ответ, нажимая на кнопку нужного этажа. 

— Папу ударил плохой дядя, — хмурится Лиза. 

— Прекрасно, ты ещё и подрался на глазах у ребёнка. 

— Дочери не было со мной в тот момент. Возвращался ночью из супермаркета, — холодно произносит он, и Даша удивленно вскидывает на мужчину взгляд. Значит, никто не знает, чем занимается Артур, и он предпочитает держать это в тайне. 

— Ну да, ну да, — недовольно цокает языком Раиса Петровна. — Может, все же познакомишь меня со своей… спутницей? – холодно спрашивает она, пока лифт поднимается на нужный этаж. Молчаливая пауза затянулась, напряжение между ними почти достигло своего пика. 

– Не думаю, что для вас это такая уж важная информация, – ровным тоном отвечает Артур, даже не повернув голову в ее сторону.

– Вообще-то, я вправе знать, с кем общается моя внучка. И, кстати, ты собирался мне сообщить, что женишься? — ее голос раздражал не только Волкова, но и Дашу. Бабушка Лизы абсолютно ей не понравилась. Высокомерная. Наглая. Напыщенная.  Даше было интересно, была ли жена Артура такой же,  и  если да, то что такого он в ней нашёл, раз женился.