– Хорошо. – У него на щеке дернулся мускул.

– Перестань твердить «хорошо».

– Отлично.

Напряжение между ними натянулось, как медная пружина, и она никак не могла понять, в чем причина. Возбуждение – его, а не ее – являлось очевидным ответом, но, кажется, было что-то еще. Похоже, ей бросали вызов. Август наклонился, и его губы оказались в нескольких сантиметрах от ее губ. Они были полностью закрыты от остального вагона. Напа проплывала мимо во всем своем богатом, утопающем в лучах заката великолепии. Виноградные лозы тянулись по пологим холмам, солнечный свет угасал, но она почти ничего не замечала. Остались только дыхание мужчины на ее губах и его сила, окружающая ее.

– Просто для ясности, Натали, у меня не возникнет проблем, если потребуется отбиться от какого-то городского парня в мокасинах.

Пожалуйста, скажи мне, что у меня внутри ничего не напряглось в ответ на эти слова.

– Господи. Я не собираюсь оспаривать твое право помериться членом с кем-то, кого ты никогда не видел.

Почему она так часто дышит?

Ее слова сорвались с языка сами собой, и он придвинулся ближе, его рука легла ей на бедро и сжала его, а губы едва не соприкоснулись с ее губами.

– Прийти в себя, да?

– Тебя это раздражает?

– Из-за чего ты решила, что меня это раздражает?

– Из-за твоего лица.

Теперь их губы почти соприкасались.

– Может, я просто злюсь, что упустил свой шанс помочь тебе забыть о разорванной помолвке.

– Я уже о ней забыла.

– Докажи, принцесса. – На мгновение его язык коснулся уголка ее рта, а пальцы жадно прошлись по внутренней стороне ее бедер. – Убеди этот поезд, полный твоих приятелей – винных снобов, что ты умираешь от желания пойти со мной к алтарю.

Ублюдок.

– По сей день никому в городе не удавалось побить мой рекорд по количеству рюмок, выпитых на вечеринке. Шестнадцать рюмок, Август. По всем расчетам, я должна была умереть. До меня рекорд составлял пятнадцать.

– Горжусь тобой, девочка, но зачем ты мне это рассказываешь?

– Чтобы ты понимал, что я не проигрываю. Особенно когда мне бросают вызов.

В его груди что-то заурчало.

– Если твои губы коснутся моих, это не будет проигрышем.

Она медленно намотала его галстук на кулак и всем телом толкнула его в темное нутро кресла «Гнездышко влюбленных», поворачиваясь так, чтобы прижаться грудью к его груди.

– Ты в этом уверен?

– Уверен как никогда, – непоколебимо заявил Август.

Но когда она слегка поерзала у него на коленях, он сглотнул.

«Черт» было последним словом, которое он произнес, прежде чем Натали накрыла его рот своим и поцеловала так, словно это была чистая прелюдия. Влажные губы скользнули справа налево, дразня, показывая ему, на что способен ее рот в других местах. И, судя по тому, как сильно возросла его эрекция под ее ягодицами, он определенно об этом думал. Много. Она обхватила его заросший щетиной подбородок правой рукой и потянула вниз, заставляя его открыть рот, чтобы ласкать его языком один, два, три раза, неторопливо смакуя, ощущая его сердечный стон и чувствуя, как его мышцы напряглись так, что вот-вот лопнут.

– Теперь я понимаю, что ты делаешь, – произнес он между поцелуями. – Собираешься возбудить меня и так и оставить, верно?

– Поздравляю, – выдохнула она. – Ты не так глуп, как кажешься.

Он приподнял ее подбородок, глядя на нее сверху вниз остекленевшими глазами.

– Ты недооцениваешь, насколько я тоже люблю сложные задачи, принцесса.

Больше она не совершит этой ошибки.

Прежде чем Натали поняла, что происходит, пальцы Августа скользнули в ее волосы и, зажав в кулаке густую прядь, запрокинули ей голову. Обнажая шею. А затем… О боже. Его зубы, кончик языка и губы, словно чувственное трио, прошлись по изгибу ее шеи и переместились вправо. К тому самому местечку за ухом, и она так быстро поджала пальцы, что одна из туфелек со стуком упала на пол.