Коринн на мгновение замолчала.

– Спасибо.

Вот и все. Конец разговора. Больше говорить не о чем. В настоящее время Натали была очень далека от того, чтобы получить доходную работу. И еще дальше от того, чтобы выйти замуж. Патриархат снова победил. Ей придется вернуться в Нью-Йорк, поджав хвост, и просить низшую должность в одной из фирм, которые она когда-то считала конкурентами. Они будут ложкой есть ее смирение, а ей придется терпеть. Если она решит накопить достаточно денег, чтобы открыть собственный бизнес, это займет лет десять, потому что, видит бог, никто не станет вкладывать в нее деньги после ошибки, которая обошлась в миллиард долларов. Но она это сделает. Она должна справиться сама.

– Хорошо. – Покорная, опустошенная, Натали поднялась и разгладила подол платья. – Удачи с твоими утренними встречами.

Коринн ничего не сказала, и Натали вышла из дома, закрыла за собой дверь и спустилась по ступенькам, высоко задрав подбородок. Этим утром она собиралась отправиться в город, сделать прическу и маникюр. По крайней мере, она может хорошо выглядеть, когда вернется в Нью-Йорк, верно?

Но пока она собиралась сделать балаяж[4], все изменилось – и, как в какой-то странной адовой детской считалочке, теперь в этих планах участвовали киса, крыса[5]… и «морской котик».

Надо было закрыть входную дверь.

Теперь эта чертова кошка исчезла. Она сбежала из дома в знак протеста против его предварительных сборов. Очень предварительных. Он всего-то достал чемодан из шкафа и открыл его на своей кровати. Понюхав его, забравшись внутрь и сделав несколько кругов вокруг его багажа, Гроза прокралась на кухню. Август решил, что ей наплевать на его сборы, но он забыл главное правило, касающееся кошек.

Перемены равны нападению, и в этом случае кошки не ограничивают себя в своей мести. И вот теперь он бежал трусцой по тропинке между своей разрушенной винодельней и дорогой, зовя глухую кошку. Как до этого дошло?

Гроза никогда не покидала дом. Август знал это совершенно точно, потому что после того, как в один прекрасный день она неожиданно появилась и объявила его своим новым опекуном, он потратил две недели, пытаясь выманить ее пушистую задницу обратно на улицу. Очевидно, ему не следовало собирать вещи.

– Гроза, – прогудел он, сложив ладони рупором у рта. Может быть, она услышит вибрацию его голоса в воздухе? – Ты думаешь, раз я собираю вещи, то оставлю тебя здесь? Тебе напомнить, что на прошлой неделе я потратил восемьсот долларов на ветеринара? Я даже не знал, что у кошек может быть гингивит[6].

Тишина.

Ну естественно.

Его неожиданная спутница время от времени мяукала, но обычно это случалось посреди ночи без всякой причины, которую он мог бы понять. Он всегда считал себя собачником. Нет, он был собачником. Ему просто нравилась одна кошка.

Обратите внимание на последние слова.

Впереди, у дороги, мелькнула рыжая вспышка. Вот и она. Август ускорил шаг. Осознав, как близко они находятся к дороге, он немного занервничал. Заслышав отчетливый гул приближающегося автомобиля, он бросился бежать, чувствуя, как по спине струится пот.

– Гроза! – рявкнул он, проклиная себя за то, что вытащил чемодан. Несколько месяцев назад он перенес ее туалет в прачечную, и она три дня не ела. Очевидно, он не усвоил урок. Собаки так себя не ведут, но у него – не собака. У него была глухая кошка, которая сейчас находится в двух секундах от того, чтобы ее раздавила машина. Она движется слишком быстро, и он может не успеть. Может быть, водитель заметит ее и притормозит? Гроза такая чертовски ярко-рыжая.