...Да, познакомились.

...Видели сегодня, где? А... 

...Потому что после работы.

...Да, я помню.

...Я не могу сейчас говорить об этом.

Андрей затряс головой и хлопнул со всей силы ладонями по столешнице. Потом еще и еще. Эта старая тварь знает обо всех его передвижениях. И следят за ним уже давно, судя по тому, с какой ювелирной точностью ему подсунули девушку. Просчитали до мелочей. А он все съел. Купился.

...Дядя, я в другой комнате. Да, конечно. Он спит.

Глухо зарычал и оттолкнулся руками.

...Я перезвоню.

Теперь у него к Фомину уже был личный счет.

22. глава 22

Разговор прервался. Девчонка юлила, но Николай Фомин уловил главное. Посмеиваясь отложил в сторону гаджет и откинулся на спинку стула. Время заполночь, он сидел в кабинете своего загородного клуба "Босс". Нужных гостей обслуживали девочки, веселье там, скорее всего, продлится до утра. А боссу можно пока немного расслабиться.

Николай Ефимович потянулся за бутылкой налить себе коньяка. Отпил глоток и причмокнул.

- Дело сделано. Будешь?

Предложил коньяк сыну. Тот мотнул головой:

- Не хочу, мне еще ехать.

- Ну как знаешь.

- Не пойму я, что ты затеял? Что думаешь, он не просечет? Мужик, да не просечет, что его подстилке кто-то по ночам названивает?

- Во-первых, не кто-то Алешенька, а дядя. - Он поднял вверх палец. - Дядя, который заботится о девочке. Мы же все-таки родственники.

И противно захихикал. Сын брезгливо поморщился.

- Только бл*дей мне в родственниках не хватало.

- Зря ты так. У Анастасии, между прочим, руки волшебные. Даже жалко было отпускать, - притворно вздохнул он.

И добавил уже совершенно другим тоном:

- А во-вторых, мне и надо, чтобы он просек.

Потянувшись к бутылке, плеснул еще себе в стакан и проговорил:

- Чтобы они забегали. Засуетились. Мне нужно выманить Феликса. А ради любимой дочурки он притащит сюда свою старую задницу.

Столько злости было в этот момент в его глазах, в ощеренных зубах. Безумной, фанатичной злости.  

- Отец, - сын сложил руки на столе и подался вперед. - Ты помешался на нем. Ну его нах***.  Забудь о нем вообще, давай нормально займемся делами, видишь, что-то наклевывается. Если все удастся, мы будем в шоколаде.

- Молчи! - зло выкрикнул старик и стукнул по столу стаканом.

Коньяк расплескался. Очень дорогой коньяк. Он наклонился и слизнул языком лужу.

- Ты ничего не понимаешь, - проговорил наконец. - Я жрать спокойно не могу, зная, что эта сволочь там процветает. Я все равно из него душу выну, будет у меня вертеться, как вошь на гребешке. Он у меня еще поползает, помяни мое слово, поползает!

Сжал кулак и захохотал. Сын его смотрел на это какое-то время, потом сказал:

- Я пас. Мне это нах*** не надо, снова с ними связываться.  

- Это потому что ты дурак. Поверил бабе. Думал, она тебе на блюдечке все принесет? - И снова погано рассмеялся. - А она раздвинула перед этим ублюдком Олегом* ноги. Бабы, они секут, где лучше, Алешенька. И против своей выгоды никогда не пойдут. Хотел, чтобы вышло как надо, надо было сначала щенка ее выкрасть, а потом уже условия ставить. Но ты ж благородный. Робин Гуд, бл***.

Он смеялся и отхлебывал из стакана. И поперхнулся, стал кашлять, давясь коньяком. Его сын Алексей смотрел на все это, скривив губы, потом сказал:

- Ладно. Я дурак. А ты? Что, не на девку эту надеешься? Он ж наверняка давно просекла, что ей выгоднее, окрутить этого мудака. И сейчас она перед ним ноги развигает. И тебя, между прочим, продает.

- За меня не волнуйся, - прокашлялся-таки Николай Ефимович. - Я обо всем позаботился заранее. У меня все схвачено. Анастасия хорошая девочка, не посмеет продать дядю. А посмеет, пожалеет, что на свет родилась.